Петр СУВОРОВ - На заволжских озёрах

Впрочем, я однажды поймал на громадного выползка, величиной с хороший карандаш, крошечного ёршика. Он так сильно потащил поплавок в глубину, что я подумал: «Окунь, да и большой!» А когда подсек и потянул леску из воды, мне показалось, что на моём крючке ничего нет. Значит, промазал, не дал как следует забрать и рано подсек! И лишь совсем вытащив лесу из воды, я увидел в наступающих сумерках, что на крючке, помимо выползка, болтается крошечный, величиной с мизинец, скрюченный и ощетинившийся ёршик. Он даже не накололся на крючок, а просто заглотал кончик выползка и повис на нём, не желая расстаться с такой богатой добычей.

Они, ерши, очень жадные и хватают стремительно и верно почти любую насадку. Рыболовы шутя утверждают, что ершей можно ловить на всё, даже на окурок. И действительно, если нападёшь вечером, после заката солнца, на место, где гуляет стая ершей, то покоя уже не будет и придётся либо всех их выловить, либо бросить и перейти на другое место.

Хотя многие и презирают ловлю ершей, я иной раз не прочь половить их. Уж очень весело таскать их, да и уха из них хороша. Только обязательно исколешь все руки, пока их ловишь. У ерша очень крепкие, острые и длинные иглы с тонкой пёстрой перепонкой. Особенно остры иглы на спине. Когда ерша вытащишь, он «ершится» — поднимает свои иглы, как будто сердится, что его вынули из воды, пучит свои перламутровые глаза и скользит из рук. Вот тут-то часто и накалываешься на его иголки. А особенно исколешься весь, когда приходится вытаскивать далеко заглотанный крючок.

Раскинув свои удочки, я удобно устроился на берегу. Сижу, поглядываю то на один поплавок, то на другой.

Но вот один из них, самый близкий к берегу, тихонько дрогнул.

Клюнуло!

С волнением беру в руки удилище и жду.

Вот опять… опять…

Поплавок с красным кончиком опускается в воду, выпрямляется… Сейчас он пойдёт вниз, в тёмную глубь воды. Надо не прозевать и вовремя подсечь рыбу.

Раз! — и на леске трепыхается большой полосатый красавец окунь, с зеленоватой чешуёй, с красными перьями и хвостом. Снимаю его с крючка. Он ощетинивает свой острый гребень и сильно бьётся в руке. Когда его опустишь в ведёрко, он стремительно носится, стучит по стенкам, расплёскивает воду.

— Поймал? — слышится из-за кустов шёпот Михаила Алексеевича.

— Окунька, да хорошенького! — шепчу я.

— А у меня только две плотички небольшие есть. Возьмёшь их на кружки?

— Ладно, потом. Не шуми!

А вот и на другой моей удочке легко затрепетал поплавок. Я берусь за удилище и вывожу довольно крупную плотичку.

Хотя плотичка очень скромная рыбка и не такая красавица, как краснопёрка или окунь, но для спортсмена ловля её очень заманчива. Эту рыбку нужно ловить очень внимательно, и далеко не каждый рыболов может похвастаться умением ловить плотву. Она берёт насадку не так смело, как окунь. Она долго и часто-часто теребит поплавок, и нужно очень зорко следить за ним, чтобы при первом же коротком погружении или при его поводке в сторону успеть подсечь рыбу. А крючок для плотвы и поводок нужны самые деликатные. На грубую снасть ловить плотву и пытаться не стоит!

У плотвы довольно крупная серебряная чешуйка, переходящая в тёмную оливковую на спинке. Глаза у плотички красновато-жёлтые, спинной и хвостовой плавники зеленовато-серые, с красноватым отливом, а на брюшке плавники красные.

Летом плотва любит гулять в траве, где она и кормится водорослями и прячется в них от своих смертельных врагов — окуней и щук.

Крупная плотва, которую местные рыболовы называют «сорожой», попадается довольно редко. Обычно мы ловили мелкую плотву, и она у нас шла для наживки при ловле щук и крупных окуней на кружки или на жерлицы.

Щука и окунь охотно берут плотву, но она очень скоро засыпает на крючке и не так бойка, как краснопёрка.

Пока я отцепляю с крючка плотичку, на первой удочке опять клюёт окунь. Его поклёвка так характерна, что сразу видишь, с кем имеешь дело. Окунь берёт смело, резко и глубоко утаскивает поплавок или сильно ведёт его в сторону. А так как ходят окуни почти всегда стайками, то уж если попал на стайку, наловить их можно быстро и много.

Зная по опыту, что рано утром или поздно вечером окуни гуляют на чистой воде, а в жару, днём, сонно стоят в тени коряг, под деревьями, под лопухами или у травы, я уж давно облюбовал себе это место около большого осокоря, спускающего свои ветви прямо над водой. И хотя ветви осокоря мне немного мешали, но зато я мог ловить окуней и под их тенью и немного правее, на открытом месте.

Скоро у меня в ведёрке стало тесно. Пора раскидывать жерлицы и распускать кружки. Я вынимаю из воды удочки, оставив только самую большую, с выползком, и иду к Михаилу Алексеевичу выбрать у него самых шустрых живцов. Крупных окуней и сорожек мы высаживаем в корзину — садок. На дно садка кладётся камень, садок закрывается крышкой-сеткой и на верёвке спускается в воду. Рыба из садка пойдёт на уху.

Вместе с Михаилом Алексеевичем мы осторожно насаживаем живцов на тройные крючки-якорьки жерлиц и расставляем жерлицы поближе к кустам.

Здесь, наверно, должны быть щуки, так как они любят держаться под кустами, корягами или прятаться в траве. Отсюда им удобнее нападать из засады. Щука не так боится удилища или жерлицы, как другие рыбы, зато прожорлива так, что уж если увидит поживу — обязательно схватит её, даже если очень сыта.

Охота на щуку — дело серьёзное. Тут уж одному управиться с жерлицами, кружками и удочками просто невозможно.

Мы начинаем ловить вдвоём. Михаил Алексеевич усаживается на такое место, откуда ему видны все жерлицы, и наблюдает за висящими над водой рогульками и за своими поплавками. А я сажусь в нашу замечательную «Борчагу», ставлю перед собой ведро с живцами, раскладываю удобно, под рукой, кружки и тихо отчаливаю от берега.

Отъехав подальше от жерлиц, разматываю один за другим кружки, устанавливаю глубину наплыва, ловлю в ведёрке живца, осторожно насаживаю его на тройничок и опускаю кружок в воду. Он, покачиваясь, остаётся за кормой. Следом за ним я распускаю веером второй, третий, четвёртый и пятый кружки.

Затем я отплываю подальше в сторону — посматриваю на красиво плавающие красные кружки, которые чётко выделяются на воде озера.

Солнце спустилось за деревья. Стало совсем тихо. Лишь неугомонные птичьи голоса да всплески рыбы нарушают тишину тёплого вечера.

Отсюда мне хорошо видно всё озеро с густыми тенями под деревьями и кустами.

Вон, слева от меня, на небольшой песчаной косе сидят на корточках друг перед другом Митя и Горка. Они что-то рассматривают на песке. Одно удилище у них воткнуто в песок, другое Митя держит в руке. Видимо, они поймали какую-то рыбку и теперь рассматривают её.