Жак-Ив Кусто - Жизнь и смерть кораллов

В Джибути нам говорили о советском научно-исследовательском судне, которое находится где-то в здешних краях. Сначала мы решили, что это оно и есть.

Сбавляем ход, рассматриваем незнакомца. Члены его экипажа, высыпав на палубу, делают нам какие-то знаки. Выясняется, что это "рыбак". Матросы выбирают балберы — резиновые буи, похожие на те, которые мы видели дважды за последние несколько часов. Тут же на палубе разделывают огромного тунца. Отдаю распоряжение спустить на воду надувную шлюпку. Бебер, Морис и Барски отправляются на рыболовное судно. Наблюдаю в бинокль, как три низеньких японца, захватив с собой рыбу-меч и тунца, прыгают в шлюпку. Едва успев подняться на борт "Калипсо", они разбегаются по палубе, спускаются в машинное отделение, разглядывают со всех сторон "ныряющее блюдце". Не успеваю даже сказать слова. Моей жене Симоне удается в последний момент запереть в каюте Зума и предотвратить несчастье: еще секунда, и разъяренный пес набросился бы на низкорослых желтокожих человечков.

Хозяин судна нетерпеливо кричит: "Нечего терять время! Возвращайтесь, живо! За работу!"

В обмен на рыбу даем японцам хлеба, сахару, вина. После этого вежливо, но решительно судовладелец предлагает Барски и Морису вернуться на "Калипсо". Японцы — молодые и старые — выглядят этакими сорвиголовами: мускулистые, с решительными, открытыми пиратскими физиономиями. Условия их жизни поразительно убоги. Живут они в грязном тесном кубрике: на судне нет ни одной отдельной каюты. Все в резиновых штанах, перчатках и нарукавниках… Нам удалось понять, что неподалеку работает еще одно судно. Его-то мы, верно, и встретили в 3 часа.

Весь экипаж нашего судна восхищается сорвиголовами, для которых море — дом родной. Глядя на них, я представляю себе, какими были бретонские рыбаки прошлого века. Надеюсь, во время нынешнего плавания нам удастся снять за работой китобоев. Нужно признаться, даже у этих просоленных морских волков условия труда стали много лучше. Мне представляется, что лишь японцы являют собой живое воплощение героев Мелвилла.

16 и 17 марта дул муссон. 18 марта сломался гребной вал. Это произошло в 2 часа ночи. Глухой, словно при взрыве, грохот слышен был во всех уголках судна. Один из двигателей начал работать вразнос. Руль заклинило, и "Калипсо" беспомощно завертелась на одном месте. До ближайшего порта, где мы могли бы встать в сухой док, 1800 миль.

Едва только я проснулся, как выскочил на палубу, в одних плавках, и увидел весь экипаж на ногах… Все молчат, все встревожены. Отдаю распоряжение застопорить и правый двигатель. Корабль останавливается, и Фалько, наш старший пловец, прыгает во мрак… прямо в пижаме, правда, в маске. Для предварительного осмотра.

— Да, сломан вал, — докладывает Альбер Фалько, — но винт еще цел. Он отошел назад и уперся в перо руля. Так оставить нельзя. Надо снять винт.

Кристиан Бонничи и Раймон Колль облачаются в гидрокостюмы и спускаются в воду вместе с Фалько. Противоакулья клетка, которой мы пользовались вчера, по-прежнему находится на кормовой палубе. Спускаем ее в воду. Она пригодится пловцам как убежище, кроме того, на ней установлены две мощные лампы.

Но вот что меня беспокоит. Все трое ярко освещены и будут привлекать внимание акул, в поисках добычи рыскающих во тьме ночи; и поглощенные работой, могут не заметить их вовремя.

Со всей возможной осторожностью аквалангисты задвигают поглубже назад обломок вала, на котором укреплен 200-килограммовый бронзовый винт, чтобы уравновесить его. Ведь внизу — 4000 метров. Потеря винта обозначала бы для нас длительную и дорогостоящую задержку.

Сорок минут уходит у пловцов на то, чтобы продвинуть вал к дейдвудной трубе. Они накидывают на винт стальные стропы и закрепляют его. В 3.45 "Калипсо" медленно, словно раненая птица, трогается с места. Она делает всего 6,5 узла. Эта авария расстроила нас всех, а меня особенно. Расстроила настолько, что не смею в этом признаться своим товарищам. Мы посреди Индийского океана, на половине пути до Мальдивских островов. Но нужно идти дальше. О возвращении не может быть и речи. Только далеко ли мы уйдем под одним двигателем?

Во что бы то ни стало мы будем исследовать коралловые рифы у берегов Индии: я знаю, что они отличаются от коралловых рифов Красного и Карибского морей. Ведь одни джунгли не похожи на другие.

Еле тащимся, делая 5 узлов. Такое плавание — трата драгоценного времени. Удручающе медленно пересекаем мы этот участок зловещего, враждебного Индийского океана, на просторах которого наша "Калипсо" кажется всего лишь крохотной скорлупкой.

Но терпение! Ведь в конце-то концов куда нам торопиться? Наше плавание не ограничено. Важно то, что нам удастся увидеть в море, когда доберемся до Мальдивских островов.

Неожиданно мои поврежденные позвонки, о которых я почти забыл, напоминают о себе. Верно, от того, что я оказался без дела, нервничал и волновался.

20 марта. До Мальдивских островов рукой подать. Стопорим машину и из двух клеток, спущенных с катеров, снимаем на киноленту акул, свирепо набрасывающихся на мертвого дельфина. Съемку производит Мишель Делуар, а Делемотт охраняет его.

Тушу дельфина привязываем к носовой части судна, куда тотчас устремляются акулы. Пловцы же спускаются в воду с кормовой палубы. Этот маневр позволит людям подняться на судно, если поведение хищников станет чересчур агрессивным. Мера оказалась благоразумной: акулы начали досаждать Раймону Коллю. А самая крупная стала просто опасной: того и гляди нападет.

Пловцы сообщают мне о ситуация по телефону. Приказываю подниматься на судно. Самая большая хищница бросается к трапу "Калипсо", и Делемотту едва удается подобрать ноги. Работы продолжались с самого утра, но возбуждение акул все росло. Полагаю, кадры будут впечатляющими. Но, к сожалению, кинооператорам досталось. Зрителям даже в голову не придет, сколько усилий прилагают операторы, скольким подвергаются опасностям, нередко напрасно. Операторы с "Калипсо" постоянно сталкиваются с затруднениями, такими, как плохая видимость, сильные течения попадание в аппаратуру воды. Самая главная забота у них — герметичность подводных камер, ведь малейшая течь сведет на нет кропотливый упорный труд. Разборка, удаление соли, протирка и сборка сложного прибора из 326 деталей, стоящего целое состояние, производится в первую очередь.

Такая работа недоступна дилетанту. Кстати сказать, фантазерам и людям, не ведающим, чего они хотят, у нас на судне делать нечего. Каждый из членов экипажа "Калипсо" должен знать досконально, по меньшей мере два ремесла; но многие у нас освоили и больше профессий. Кроме того, важно, чтобы каждый умел переносить жизнь на корабле, переполненном людьми, непрестанную бортовую и килевую качку, не уставать от неумолчного воя ветра, шума волн, стука машин. Чтобы умел заботиться о товарищах.