Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №05

Одержимый изгой

«Темучин» по-монгольски означает «кузнец». Своим прозванием величайший из героев Степи обязан врагу, как это часто случалось у народов, ценивших воинскую доблесть и веривших в то, что с именем от сильного противника к ребенку перейдет часть его силы. Отец Чингисхана, Есугэй-багатур, «окрестил» новорожденного в честь плененного им татарского воина Темуджина-Угэ. Но этого мало: название вражеского племени слилось с именем народа Темучина.

В X—XII веках татары завоевали положение самого могущественного племенного объединения в Степи. Неудивительно, что во время похода «к последнему морю» Батыя, в армии которого было много татар, это наименование распространилось на все народы Чингисхановой империи: европейцы называли страшных пришельцев монголотатарами, просто татарами или тартарами. На самом же деле, татары много лет были злейшими врагами монголов. В «Сокровенном сказании» сам император называет их «палачами наших дедов-отцов». Именно они обманом захватили деда Темучина, Амбагай-хана, в плен и выдали чжурчжэням, которые тогда владели Северным Китаем, те же предали его в Пекине позорной смерти — прибили гвоздями к «деревянному ослу». Отца, популярного у кочевников удальца, татары отравили, когда маленькому Темучину исполнилось восемь лет. Власть в Степи всегда держалась только на авторитете вождя. После гибели Есугэя его родичи и вассалы ушли к другому нойону и покинули его жену Оэлун с детьми мал мала меньше. «Нет у нас друзей, кроме собственных теней». У семьи не осталось ничего, кроме воспоминаний о великих предках: пропитание добывали охотой на сурков, собиранием съедобных кореньев и ловлей рыбы. В довершение всех бед бывшие союзники тайчжиуты напали на лагерь и увели Темучина в рабство, опасаясь мести сына Есугэй-багатура, когда мальчик подрастет.

«Только железные люди не поддаются отчаянию в таких обстоятельствах и стремятся к финальному торжеству даже с малым шансом на успех. Темучин оказался таким человеком», — писал историк Георгий Вернадский. Ударив стражника деревянной колодкой раба, Темучин совершил дерзкий побег из плена. Видимо, этот успех и помог ему окончательно уверовать в свою избранность Вечным Голубым Небом, которому поклонялось большинство степняков, для великой судьбы. Ведь, в самом деле, недаром его род восходит к матери-прародительнице Алан-Гоа, зачавшей сына от светловолосого, голубоглазого незнакомца, сиявшего неземным светом. Но мало того, что Темучин уверовал в себя, — этой верой он сумел заразить сначала своих братьев и друзей, потом род Борджигинов, затем племя монголов и, наконец, всех людей Степи. Великое предназначение оправдывало все: убийство сводного брата, не признававшего первенства тринадцатилетнего «мальца», бегство без боя во время набега племени меркитов, когда будущий хан бросил на произвол судьбы свою жену Бортэ, тут же изнасилованную врагами.

Властолюбец

Итак, для достижения цели все средства хороши. Соболья доха — приданое той самой несчастной Бортэ, единственная ценная вещь в семье, открывает Темучину доступ к особе Тогрул-хана, влиятельного повелителя племени кераитов. Получив богатый подарок, тот вспомнил, что когда-то был побратимом — «андой» с Есугэй-багатуром и взялся помочь его сыну вернуть «законную» власть над монголами. «За соболью доху отплачу, Твой разбитый народ сколочу. Соберу, ворочу! За соболью доху отплачу, Разбежавшийся люд ворочу, Полным счетом вручу». Так дорогая шуба положила начало одной из самых невероятных политических карьер в истории. С помощью Тогрул-хана и своего собственного анды Джамухи Темучин возвращает отцовское наследство, карает меркитов и зарабатывает авторитет удачливого вождя. Первый шаг на пути к верховной власти сделан.

Но молодому вассалу Тогрулхана этого, конечно, мало, и он упорно пробивается дальше наверх. Вслед за меркитами разгромлены татары. Потом настает черед предателей-тайчжиутов. Темучин тщательно подбирает соратников, ценит дружбу и друзей, но стоит кому-нибудь из них бросить тень сомнения на его право первенства, как молодой хан, не колеблясь, поворачивает оружие против них. Не избегает этой участи ни «названый брат» Джамуха, ни «названый отец» Тогрул-хан, получивший к тому времени от чжурчжэней, правивших в Северном Китае, почетный титул «Ван» — князь. В Степи разгорается война между племенными союзами, жар которой буквально опаляет нас со страниц «Сокровенного сказания». В войне этой счастье переменчиво: вчерашний победитель, за спиной которого многотысячная армия, вдруг оказывается в одиночестве. Одна неудача, один набег противника, и все висит на волоске. Пленных либо включают в собственное войско, либо казнят — середины нет. Самым тяжелым периодом в своей военно-политической карьере Чингисхан считал именно двадцать лет «собирания Степи», когда ему пришлось провести десятки сражений, а вовсе не знаменитые завоевательные походы в Китай и Среднюю Азию.

Темучин не раз терпел неудачи. При первом столкновении с Джамухой тот нанес ему поражение и, как вспоминал позднее сам Чингисхан, «загнал меня в Цзереново ущелье и навел тогда на меня ужас». В 1201 году в битве у урочища Койтен стрела попала Темучину в шейную артерию. Ожесточенное сражение прекратила ночь, и в неразберихе раненый остался всего с несколькими телохранителями. Никто не знал, кто победитель. Товарищ юности, некто Джэлмэ, тогда всю ночь отсасывал «дурную кровь» у потерявшего сознание полководца, а потом пробрался во вражеский стан, где украл кумыс, чтобы напоить его. Утром враги, охваченные внезапной и необъяснимой паникой, отступили, так и не узнав, что могли с легкостью изменить ход всей мировой истории.

В отличие от талантливого полководца Джамухи и хитрого лиса степной политики Тогрул-Ван-хана, в отличие от прочих современных ему деятелей Чингисхан обладал качествами великого государственного мужа. Как позже Петр I, хан монголов не предавался отчаянию при разгромах, но извлекал из каждого ценный урок. Например, чтобы более не оказаться захваченным врасплох, как когда-то при набеге меркитов, он создал специальное подразделение, которое круглосуточно охраняло лагерь. Но что еще важнее, вместо того чтобы хорошо играть по старым правилам, Темучин вводил новые.

Этот кузнец ковал новую мораль Степи. Выше родовых усобиц, выше права свободно выбирать сюзерена и покидать его в случае обиды или перемены военного счастья, стала верность Верховному вождю. Вот к победителю приводят храбреца Хадах-багатура, который помог ускользнуть Ван-хану, прикрыв его отход. Темучин говорит: «Разве не настоящий муж-воин тот, кто не мог покинуть своего природного государя, кто сражался для того, чтобы дать ему возможность налегке уйти и спасти свою жизнь? Это — человек, достойный дружбы». А вот что услышали предатели, выдавшие Джамуху: «Мыслимо ли оставить в живых тех людей, которые подняли руку на своего природного хана? И кому нужна дружба подобных людей? Истребить даже до семени их!»