Джером Джером - Трое за границей

Упрек Джорджа был справедлив и содержал определенную долю вещей мудрости.

— Прости, прости мою неотзывчивость... Видишь ли, утром заходил Гаррис...

— Молчи, молчи... Я все понимаю, все... Да и вообще, я зашел поговорить совсем не об этом. Вот посмотри.

Джордж вручил мне книжечку в красном переплете. Это был английский разговорник для немецких туристов. Он начинался разделом «На пароходе» и заканчивался разделом «У доктора». Самый большой раздел был посвящен общению в железнодорожном вагоне. Купе при этом, очевидно, должно быть набито склочными и неблаговоспитанными душевнобольными: «Не могли бы вы отодвинуться от меня подальше, сэр?» — «Увы, это невозможно, мадам, мой сосед весьма тучен» — «Не попробуем ли мы расположить наши ноги?» — «Пожалуйста, имейте великодушие держать ваши локти внизу» — «Молю вас, не стесняйте себя, мадам, если мое плечо может оказаться для вас удобным» (как это следует произносить, с сарказмом, или нет, там не указывалось) — «Мадам, я требую, чтобы вы отодвинулись, так как я едва дышу». По представлению составителя, должно быть, всё купе к этому времени уже свалено вперемешку на пол. Раздел заканчивался фразой «Благодарение богу (Gott sei Dank!), мы в пункте нашего назначения!» — искреннее восклицание, которое в таких обстоятельствах должно будет произноситься хором.

В конце книги шло приложение; в нем немецкому путешественнику давались полезные советы в том плане, как, пребывая в английском населенном пункте, сохранить покой и здоровье (самым главным советом был следующий: всегда брать с собой достаточный запас дезинфицирующего порошка, всегда запирать на ночь дверь и всегда тщательно пересчитывать сдачу мелкой монетой).

— Издание не блестящее, — заметил я, возвращая книжечку Джорджу. — Такую книгу я бы не стал рекомендовать немцу, который собирается ехать в Англию. С такой книжкой его в Англии не полюбят. Но я читал книжки, изданные в Лондоне для англичан, которые едут за границу... Ничуть не хуже, такая же чушь. Это какой-нибудь как бы образованный идиот, который как бы говорит на семи языках, лезет писать эти книжки и провоцирует дезинформацию и ложное представление о современной Европе.

— Нельзя отрицать, что эти книги пользуются большим спросом. Их покупают тысячи, я знаю. В каждом европейском городе должны быть люди, которые изъясняются таким образом.

— Может быть. Но их, к счастью, не понимают. Я и сам видел людей, которые стоят на платформах и на перекрестках и глаголят по этим книжкам. Никто не знает, на каком языке они говорят, и никто даже не представляет, о чем они говорят. Может быть, это и хорошо... Если их поймут, то, возможно, побьют.

— Может быть, ты и прав. Я хочу посмотреть, что случится, если их поймут. Мое предложение: в среду утром приехать в Лондон пораньше. Походим часок-другой с этой книгой по магазинам. Мне, среди прочего, кое-что нужно — шляпу и пару тапочек. Наш корабль отходит от Тилбери в двенадцать, и у нас как раз будет время. Я хочу испробовать этот способ общения, чтобы оценить его действие должным образом. Я хочу понять, что чувствует иностранец, когда с ним говорят вот так.

Мне показалось, идея имела все шансы. Меня охватил энтузиазм, и я предложил Джорджу пойти с ним и подождать у входа в магазин. Я сказал, что Гаррис также будет не против присоединиться — ко мне.

Джордж сказал, что его замысел не совсем таков. По его плану мы с Гаррисом должны сопровождать его и внутри магазина. Если Гаррис, который внушительно выглядит, обеспечит ему поддержку (а я стану у входа, чтобы, в случае необходимости, позвать полицию), он хотел бы рискнуть.

Мы пошли к Гаррису и вынесли предложение на рассмотрение. Он исследовал книжку, особенно главы, имеющие отношение к покупке шляп и тапочек. Он сказал:

— Если Джордж в любом обувном или шляпном магазине озвучит сие написанное... Моя поддержка ему не потребуется. Ему потребуется санитарная карета.

Здесь Джордж рассердился.

— Ты говоришь, будто я какой-то бестолковый мальчишка, сорвиголова! Я буду выбирать то, что более-менее вежливо и не так возмутительно. Серьезных оскорблений я буду избегать.

При таком условии Гаррис предоставил свое согласие, и отъезд был назначен на среду рано утром.

Почему Гаррис считает, что в доме будильник не нужен. — Социальный инстинкт юного поколения. — Что думает ребенок об утренней поре. — Бдительный страж. — Его непостижимость. — Его чрезмерное рвение. — Мысли, приходящие ночью. — Чем человеку можно заняться до завтрака. — Хорошая овца и дурная овца. — Невыгодное положение добродетели. — Новая плита Гарриса начинает за упокой. — Как мой дядюшка Поджер выходил каждый день из дому. — Почтенный джентльмен в роли скаковой лошади. — Мы прибываем в Лондон. — Мы говорим на языке путешественников.

Джордж приехал во вторник вечером и остался ночевать у Гарриса. Такой вариант устраивал нас больше, чем его собственный, когда нам пришлось бы захватывать его по дороге. «Захватывать» Джорджа утром — значит для начала извлекать его из постели и трясти, пока не проснется (занятие утомительное само по себе, и еще не хватало начинать с него день). Затем нужно помогать ему разыскивать вещи, заканчивать за него упаковку, после чего ждать, пока он позавтракает (мероприятие с точки зрения очевидца утомительное, исполненное цепенящего однообразия).

Вот если Джордж останется у Гарриса, то проснется вовремя. Я у Гарриса ночевал и знаю, чем такое кончается.

В районе полуночи, как вам кажется (хотя в действительности, возможно, и позже), вы, только уснув, в страхе вылетаете из постели — по коридору, как раз напротив вашей двери, бросается в бой, судя по грохоту, кавалерийский отряд. Вы, наполовину во сне, наполовину проснувшись, растеряны — то ли это грабители, то ли настал Судный День, то ли просто взорвался газ. Вы садитесь и внимательно вслушиваетесь. Долго ждать не приходится: секунду спустя на дверь обрушивается свирепый удар; кто-то (или что-то), очевидно, слетает с лестницы на чайном подносе.

— Вот видишь! — раздается голос.

Тотчас же нечто упругое (судя по звону, голова) бьет рикошетом от двери. Тем временем вы в смятении мечетесь по комнате, пытаясь одеться. Там, где вы побросали все накануне, ничего нет; самые существенные предметы вашего туалета исчезли без остатка; между тем убийство — или восстание, или что бы там ни было — беспрепятственно продолжается. На секунду вы замираете, засунув голову под шифоньер, где, по вашему предположению, могут обнаружиться тапочки, — тогда доносится мощный бой в какую-то далекую дверь. Жертва, заключаете вы, спряталась за этой дверью. Сейчас они его выволокут и прикончат. Только успеть!