Джон Поллок - Апостол

Итак, Павел подолгу беседовал с Петром в прохладе его дома, гулял с ним у Масличной горы и во дворах Храма. Он ловил каждое слово Петра — очевидца и участника тех событий — находясь сейчас на том самом месте, где проповедовал и совершал чудеса Иисус. Однако Павел мог чувствовать себя счастливым только в действии, в движении, в борьбе. Принятый, наконец, всеми учениками, "пребывал он с ними, входя и исходя, в Иерусалиме и смело проповедовал во имя Господа Иисуса". У него не было возможности путешествовать по всей Иудее и встречаться со всеми последователями Иисуса, но христиане в городах и деревнях вокруг Иерусалима "слышали, что гнавший их некогда благовествует веру, которую прежде истреблял, — и прославляли за него Бога".

Проповедуя, Павел не ограничивался кругом людей, которые не знали его прошлого. Он пошел в синагоги грекоязычных иудеев, которые так часто посещал прежде — пришел туда, откуда изгнал Стефана, вел себя точно также, как Стефан, приводивший его в ярость четыре года назад, прекрасно зная, что еще какой-нибудь Савл-преследователь слушает его. Он говорил. Он спорил. И снова вызвал раздоры и волнения: человек, пытавшийся быть вестником примирения, раздражал слух окружающих всюду, где появлялся.

Слухи об этих раздорах, видимо, взволновали учеников. С тех пор, как Павел удалился из Иерусалима, "дыша угрозами нцубийстцом", и до самого его возвращения со смелой проповедью во имя Господне, численность христиан в городе снова возросла, они успокоились. Когда Павлу пришлось оставить Иерусалим, ученики, наверное, даже вздохнули с облегчением.

…И вновь был составлен заговор, чтобы убить Павла. И вновь секрет просочился наружу, и Павел поспешил исчезнуть. На этот раз его проводили на берег моря и отправили на корабле в Таре.

Дамаск. Иерусалим. Великое начинание опять кончилось ничем. Но Павел оставил Иерусалим, уверенный, что теперь его уже не забудут. Варнава знал, что Павел посвятил себя благовествованию у язычников. Когда наступит время, Варнава вспомнит о нем.

Проходили лучшие годы жизни — Павел жил между горами Тавра и морем.

Это было тяжким испытанием — глубоко затаить в себе то, что должны были слышать все вокруг, великую весть, в которую должны уверовать все народы. Павлу скоро исполнялось сорок лет — возраст, когда мужчина достигает высшей точки своей жизни; но именно эти годы полностью выпали из истории. И рассказать об этом последнем пробеле в его жизни трудно — у нас есть только разрозненные крупицы фактов. Из этих чуть заметных частичек исторической мозаики мы можем выстроить лишь приблизительную картину событий, ибо с полной уверенностью здесь пока ничего сказать нельзя.

Павел присоединился к своей семье в Тарсе. Родители его с чистой совестью служили Богу так, как умели — соблюдая Моисеев Закон. Павел говорил им об Иисусе Христе, в Котором исполнились Завет Авраама и пророчества, но слова его вряд ли были услышаны. Трения между отцом и сыном, значительные уже потому, что сын вернулся домой, так и не сделав успешной карьеры и разрушив своими руками все, чего достиг, возросли еще больше, когда Павел перестал одеваться, как фарисей и решил не соблюдать традиционных обычаев. Основной нравственный закон, заложенный в Писании, Павел считал неизмеримо более важным, чем даже Моисеевы предписания.

Павел не выставлял напоказ новоприобретенную свободу. Соблюдая основные, непреложные принципы своей веры, он стремился приспособиться к образу жизни своей семьи и соседей, если это не препятствовало его главной цели: "Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобресть Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобресть чуждых закона… Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтоб быть соучастником его".

Больше всего семью Павла раздражало то, что он посвятил себя обращению язычников: ведь он покинул их духовный круг для того, чтобы подражать "неверным"!

В молодости ум Павла был закрыт для языческих влияний — предубеждения фарисея охраняли его. Теперь у него был более удовлетворительный ответ на загадку дел и судеб человеческих. Лучшие усилия языческой философии были тусклой свечой для человека, исповедующего Свет Мира; чаще всего язычество было просто идолопоклонством, смешанным с распущенностью — особенно в Тарсе, где гомосексуализм, процветавший среди греков, был тесно связан с местными религиозными традициями. Некоторые исследователи XX века считают, что Павел подвергся сильному влиянию языческих идей, особенно в том, что касается "мистерий", пришедших с Востока, и культа плодородия, подразумевающего, что некий "бог" "умирает" к зиме и "возрождается" весной. Но доказывают эти "заимствования", ссылаясь на свидетельства более позднего времени, когда, в действительности, язычники пародировали обряды "возрождения", переняв их у христиан.

Всегда и везде Павел повторял новообращенным один и тот же совет: "Избегайте идолопоклонства!" Отвращение к идолам, однако, заставляло Павла еще больше любить несчастных, поклоняющихся им — человек, который всегда всячески сторонился соседей-язычников, теперь внимательно выслушивал их рассказы о своих проблемах, опасениях и желаниях. Он с удовольствием наблюдал за их играми. Для занятий атлетикой Павел, пожалуй, был уже староват, но гимнастика и кулачный бой привлекали его — это укрепляло тело, приготавливая Павла к предстоящим испытаниям. На гимнастическом поле возле реки он завел первые дружеские связи среди язычников. Кроме того, он изучал греческую литературу, которую в суровом фарисейском кругу презирали и ненавидели. Хотя прямых ссылок на греческих авторов в посланиях Павла очень мало, он цитирует, однако, Менандра, Арата и критского поэта Эпименида. Обращаясь к интеллектуальной аудитории в Афинах, Павел использовал некоторые выдержки из "Эвменида" Эсхила и тактично намекнул на несколько мест из Платона, в частности, из "Республики". Если бы у нас было больше примеров устной проповеди Павла, мы могли бы привести гораздо больше ссылок на греческих авторов: он прекрасно знал литературу.

Интерес к язычникам вызвал конфликт между Павлом и старейшинами местной синагоги. Нам неизвестны в точности их претензии к Павлу, но он мог быть наказан за посещение домов "неверных". Его могли обвинить в том, что он ест запрещеннную для иудеев пищу, обедая со своими новыми друзьями. Неподчинение прямому приказу религиозных властей строго каралось у фарисеев — Иоанн и Петр за это были изгнаны из Иерусалима. В своем послании, написанном в 56 г. по Р.Х. Павел упоминает, что не менее пяти раз был наказан "сорока ударами без одного", по иудейскому закону, хотя в Деяниях это не отражено.