Зегидур Слиман - Повседневная жизнь паломников в Мекке

Что касается женщины, то она соблюдает те же условия, что и мужчина, но, в силу своей половой принадлежности, не может «путешествовать больше двух дней без сопровождения мужа или родственника, союз с которым был бы недозволенным». Так сказал Мухаммед. Вдова или юная незамужняя девушка (старая дева — явление, в исламе практически неизвестное), таким образом, должна находиться под опекой отца, сына или брата. Представители двух религиозно-правовых школ суннизма, маликиты и шафииты, преобладающие в Магрибе и Египте, настроены более терпимо и полагают, что последнее условие не является обязательным. По их мнению, взрослая женщина может отправиться в паломничество с группой женщин или даже «с незамужней женщиной, надежной мусульманкой». Зато детям ничто не мешает ехать вместе с родителями; детей всех возрастов в Мекке более чем достаточно, но эта поездка не считается для них религиозной заслугой. Духовные плоды пожинают только родители, а ребенок должен стать взрослым, чтобы сделать первый шаг, привести первое свидетельство своей веры — нийю, «намерение».

Как только набожный мусульманин утвердился в принятом решении, он открывается семье. Немедленно раздаются радостные возгласы женщин: «Ю-ю!» Это праздник. Соседи хватают все, что попадается под руку — лимонад, сладости, стиральный порошок, — и спешат в дом к будущему хаджи. Мусульманам свойственно устраивать праздник по малейшему поводу и собираться вместе под любым предлогом. Во время этих встреч можно смаковать вкуснейшие блюда и последние новости, можно перекинуться выразительными взглядами с кокетками и даже, если будет на то воля Аллаха, как бы случайно коснуться какой-нибудь из них. Последние весьма охотно приходят в дом уезжающего, принося с собой подарки и сплетни и изнемогая от любопытства. Купила ли супруга паломника новые скатерти по этому случаю, поставила ли она тот серебристый кофейный сервиз, при взгляде на который всякий побледнеет от зависти, сменила ли выцветшие занавески? Кроме того, будут ли они встречать прибывающих в зависимости от близости гостя к герою дня? «Качество» визитеров всегда искусно определено.

Отправить с визитом супругу означает со стороны гостя серьезное недовольство, но не повод для драмы. Послать старшего сына — напомнить тем самым, что близкие отношения между двумя семейными очагами погашены, но что пламя злопамятности тем не менее не разгорается. Кое-кто с добродушным цинизмом пользуется моментом, чтобы в этот великий день объявить всему двору или улице о каком-нибудь спорном вопросе, надеясь если не на быстрое, то на выгодное его разрешение.

Для этой цели они привлекают к церемонии младших детей. Все всё понимают. Насмешливым тоном: «Дорогой братец, так просто тебе не отделаться. Сначала нужно заплатить мне долг, как это предписывает закон, данный Богом». Неотразимая манера оказать давление и добиться своего, ведь человек, отправляющийся к Каабе, не может не пойти на уступку.

«Но не посетить его дом в такой день, даже если причиной является самый справедливый гнев, невозможно, если не хочешь нанести тем самым тяжелое оскорбление и навлечь на себя всеобщее осуждение.

Пока гости шумно обсуждают новость, кое-кто мысленно составляет отчет: кто на каком месте сидел, что подавали в качестве напитков отдельно каждому гостю… Наконец, появляется сам виновник торжества: важный, застенчивый и сияющий, как жених. Он благодарит собравшихся и каждому желает тоже однажды решиться на путешествие к Богу. Будущий хаджи (а это уже статус) оценивает положение дел собравшихся и уровень своей популярности. Естественно, о единогласии дело не идет; это достояние Создателя и его Пророка. И это можно было предвидеть.

Итак, роскошный обед обязателен. «Соль и вода», согласно пословице, смывают самые тяжкие оскорбления, разрешают споры и возрождают дружбу. Искупительная жертва — козленок, баран или теленок — здесь явно возлагается на алтарь амнистии. Приглашены все: большие и маленькие, молодые и старые, богатые и бедные, близкие родственники и просто знакомые. Застолье начинается с тщательной дегустации всех блюд, бесед о погоде, обсуждения детей и новостей политики и ближе к фазе сытости заканчивается разговорами о тщете всего сущего.

Не обходится, само собой, без восхвалений амфитриону, сумевшему найти «истинный путь» к горнему миру. Из этого мира один просит привезти ему «мекканскую» феску (с пометкой «сделано в Китае»), второй — радио, третий — говорящую куклу, не принимая, между прочим, во внимание, что это «безобразие» запрещено Святой землей, и в частности Мухаммедом, который уничтожил похожих на эти игрушки языческих идолов. Самые набожные просят пару пузырьков с водой из колодца Земзема.

В социалистических странах, где ощущалась нехватка многих предметов быта, паломников засыпали просьбами привезти самые неожиданные вещи, например, фритюрницу, мыльный порошок, вату, бритвенные лезвия и даже ручки. А например, в Алжире, жители которого вели вынужденно аскетический образ жизни, отправиться в Мекку означало «поехать за покупками». Рассказывают даже о хаджи, возвращающихся в родные пенаты — о! с таким завидным багажом — с автомобильными покрышками. Важная деталь: за все эти ценные вещи можно было, если будет на то воля Аллаха, заплатить совместно и в твердой валюте.

Все расчеты произведены, и гости немедленно затевают спор и ссоры. Подобные конфликты часто принимают в исламских странах трагикомический характер, чтобы разрешиться ожидаемой развязкой: застольем и примирением. Такое впечатление, что люди любят друг друга, только хорошенько поссорившись и затем оттаяв.

Несомненно, что только первый шаг, «намерение», дается кандидату на хадж без труда. Но стоит ему сделать его, как окружение, цепляясь за его рубаху-джеллабу, тащит его на три шага назад, в болото привычной рутины. Но может ли он отрешиться от шума повседневности только за счет благого желания совершить хадж? Как суметь выплатить долги, как отправиться в путешествие, не оставив семью в нужде, как облегчить душу, уладив все конфликты? С этой стороны жизнь большинства последователей Мухаммеда сурова, если не сказать — плачевна, и некоторые особенности хаджа, описанные придирчивыми улемами, несомненно, чрезмерны.

Однако не нужно быть великим улемом, чтобы заметить, что в окрестностях Дома Божия толпы тех, кто отозвался на призыв Господа обоих миров, маленькие люди с большим сердцем, тысячи калек и визионеров с поразительным оптимизмом проходят по священному пути, хотя согласно Преданию они не годятся для этого. И обеспеченных людей среди них очень и очень немного, вопреки словам Пророка: «То, что намеренно тратишь во имя Бога, увеличивается в сотню раз, и один дирхем считается за семьсот!» и вопреки его предостережению: «Кто мог совершить хадж и не совершил — пусть умрет он как иудей или христианин!»