Константин Чангмайский - Места силы, или Путешествия «со смыслом»

Легенды легендами, но одно дело слова и слухи – как много сейчас говорят и можно ли всему верить, – а другое дело – свой опыт. И я решил отправиться в путь, чтобы прикоснуться к тайнам этого места.

Крым богат всевозможными утесами, мысами, заливами. Ими испещрена вся южная часть Крыма от мыса Хамелеон до мыса Меганом, однако мало кто по настоящему знаком с его северной частью. С Крымским Приазовьем.

Место, манившее меня к себе, звалось Казантип. Мыс, выдающийся в Азовское море, что лежит среди степей и ветров северного побережья Крыма. Я приехал сюда вечером. Темнело. Закатное солнце плавно покидало горизонт. Вдали чернела холмистая туша полуострова, выдающаяся в море. Не успело солнце погасить уставшие лучи, как опустилась тьма. После белых ночей Петербурга это было немного странно. Я сел на песок пляжа. Мерно накатывали волны. Стопы ног приятно холодил ветер, остывающий песок и брызги набегающих волн. Порывы ветра гасили жар дня, несли запахи полыни, сухих трав, моря. Ощущение покоя наполнило мое сердце, и я решил немедля рано утром отправиться в заповедник.

В переводе с тюркского Казан – это котел. И действительно по форме Казантип напоминает чашу, – глубокая низина, окруженная холмами и утесами, соединенная узкой полоской в виде ручки с остальной частью Керченского полуострова. Вся береговая линия мыса изрезана причудливыми бухтами, носящими странные названия. Берег «Каменных Крокодилов», мыс «Носорог», скала «Лягушка», бухта «Утопленников». Скалы, то обрываются отвесно в море, то полого спускаются к воде, образуя небольшие белоснежные пляжи. Причудливые изгибы каменного ландшафта напоминают лица людей и силуэты экзотических животных. Пещерки, спрятанные в скалах, усиливают и искажают звук голоса, если покричать в маленькое отверстие. Возникает эффект как будто гора отвечает вам. Если вы подниметесь в воздух, то весь заповедник предстанет вам с птичьего полета в форме головы легендарной египетской королевы Нефертити. С удлиненной формой черепа типичной для правящих каст древнего Египта.

Казантип объявлен заповедной территорией, проход сюда разрешен только при наличии специального пропуска. Однако мой друг – местный житель и знаток Крыма согласился провести меня без лишних формальностей. И ранним утром, едва солнце осветило горизонт, мы ступили на древнюю землю.

Только мы перешагнули невидимую черту и прошли первое нагромождение камней, как воздух застыл от звенящей тишины. Все звуки цивилизации, голоса людей на пляже, шум работающих двигателей, словно кто-то отрезал невидимой преградой, и они остались за спиной в мире компьютеров и комфорта. Воздух вибрировал вокруг, отделяя нас от внешнего мира. Уши заложило, и появился звон, в голове возникла легкая дезориентация.

Я сел на ближайший камень и на мгновение закрыл глаза. Тело расслабилось, и я почувствовал нечто похожее на сон, но сон не наступил, напротив ум был ясный и бодрый. Миг, и в мозгу словно развернулся экран:

…Я увидел группу древних воинов с копьями и мечами, уставших, обезвоженных, с красными сожженными солнцем лицами. Они отступали под натиском диких воинственных племен. Они бежали: раненные, голодные в поисках прибежища. Голодные и худые дети, женщины, сжимавшие в руках копья, шли в середине колонны. Они были готовы умереть, но не сдаться в плен. В их глазах горел огонь внутренней силы, но их бренные тела требовали отдыха. В надежде спастись от приближающейся смерти беглецы направились в мою сторону – к острову. Подняв оружие над головой, они перебирались через водный пролив (видимо, в те времена Казантип не был соединен с сушей и перешеек был заполнен грязью и морской водой). Киммерийцы шли. Воины сзади, защищая племя от преследователей. Подростки впереди. Женщины в центре несли детей. Затем они разрушили за собой проход, завалили камнями подходы и обосновались здесь, на краю земли.

И здесь же по прошествии дней и месяцев остались лежать их тела. …И степь приняла останки путников.

С их смертью с лица Земли исчезла целая раса, исчез их язык, их знания и мудрость. Но политые кровью камни сохранили для потомков печальную историю. И каждый год летом они покрываются россыпью красных ягод эфедры, как будто бы напоминая потомкам о пролитой крови. О гордой расе, которая чувствовала душу камней и владела их магией. А Земля с тех пор будто взывает к живущим о чем-то Неведомом, будто ждет успокоения и не находит его…

…Я сидел на холме, прошло может несколько часов, а может всего один миг. Я прожил целую жизнь, пока стрелки часов считали свое искусственное «тик-так». Я слушал землю и слышал ее раненное сердце. Я смотрел на камни и видел, что прошлое живет в них и молит о том, чтобы вернуть этой земле гармонию и равновесие. То хрупкое равновесие, что пошатнулось когда-то от пролитой безпричинно крови.

Солнце палило, жара становилась невыносимой, и мы с другом решили искупаться в бухте Змеиной. Это достаточная большая бухта и обычно ее очень легко найти сразу за Змеиной скалой. Но утесы, видимо, смеялись над нами в тот день, а бухта исчезала за изгибами причудливых скал. Мы проходили поворот за поворотом, не находя привычных ориентиров. Будто изменилась конфигурация берега, а бухта просто испарилась. Закрепленная верой прагматиков материальность мира, дала сбой. А древняя земля откровенно смеялась над нашими неуклюжими попытками сделать реальность прочной и предсказуемой.

Оставив всякие надежды найти пропавшую бухту, мы повернули к утесу, нависшему над морем. Поднялись. Остановились.

… Плескалось море, летали вдали чайки, крики их рвали тишину пространства и сплетали привычное с предсказуемым, возвращая мне прочный и такой привычный Мир.

Я вернулся домой, в шум городов, но это переживание звенящей тишины и живых камней, рассказавших мне свою историю, будоражило меня. В сердце рождалось желание обрести внутреннюю силу, которая сделает меня способным возвращать потерянное равновесие местам и людям.

И я готовился к путешествию за тем, что лежит за границей обывательских представлений о мире, я готовился к поиску Неведомого, Тайн, Чуда.

Чудо нельзя поймать, оно случается с нами, когда мы открыты.

Минули года, мое когда-то остановленное сердце стучало с новой силой, толкая меня на поиск гармонии. Гармонии Привычного мира и Тайного. В попытке объяснить самому себе свой необычный опыт на Казантипе, я обратился к трудам восточных мудрецов. Моя жена разделяла мой поиск, и вместе мы поехали к истокам Мудрости на Восток.