Антон Дыбов - Москва – Армянск – Кача – Гурзуф – Армянск – Москва

Я поступаю просто: врубаю противотуманный фонарь и преспокойно еду до тех пор, пока в правом ряду не появится просвет между тихоходами. А если впереди идет несколько машин с той же скоростью что и я, то и вовсе не уступаю «лыжню». В этом случае события развиваются по трем сценариям.

1. При малейшем просвете справа, резким рывком «особо спешащий» бросает машину в тот ряд, ускоряется и утыкается в филейную часть какого-нибудь грузовичка, после чего, поджав хвост, возвращается на исходную позицию.

2. При таком же просвете и том же рывке «особо спешащий» уходит на пару машин вперед, после чего начинает втираться в левый ряд, его не пускают – снова исходная.

3. «Особо спешащему» удается втереться на две машины вперед и он испытывает чувство глубочайшего удовлетворения от сознания того, что целых 15 метров двигался со скоростью 120, а не 100 км/ч.

Грустное зрелище, право слово.

С каждым километром от Москвы автомобильный поток редеет, редеет, пока не превращается в тоненький ручеек. Уже не составляет труда выполнять требование ПДД о движении по автомагистрали только в крайнем правом ряду. Сама магистраль постепенно теряет свой околостоличный лоск, обзаводится чувствительными ухабами (особенно на мостах). Ленту пейзажа по обе стороны «Символенка» уже укутывают сумерки, размывающие реальность, постепенно сужающие ее до некоего аквариума, в середине которого находится мой автомобиль. Атмосфера призрачна, граница дня и ночи завораживает своей недосказанностью. Глаза никак не могут определиться, на чем им сейчас работать: еще на «колбочках» или уже пора на «палочках»? В результате, и те, и другие смешиваются в беспорядочную кучу, что дает тот эффект нереальности, о котором я только что говорил.

Но сумерки не только красивы, их красота опасна именно своей призрачностью. Это камень на дороге или мне показалось? А там, на обочине, вроде силуэт автомобиля и кто-то ходит. Нет, никого. Черт, откуда взялся этот пешеход! Секунду назад его не было! Свалка «палочек» и «колбочек» выхватывает из темноты силуэт велосипедиста, предпочитающего езду без задних светоотражателей, в самый последний момент, за мгновенье до того, как вертеть рулем уже будет поздно. Страшное время. Красивое время.

Собственно, это одна из причин, почему я предпочитаю выезжать в Армянск в ночь. В самый опасный период – сумерки, я еще нахожусь на пике внимания, совершенно не устал, реакции обострены выплеснувшимся вследствие недавнего начала путешествия адреналином. Самая тяжелая часть пути (последние 400 – 500 км.) приходится на светлое время суток, когда оценка окружающей обстановки уже не отнимает много сил. Плюс, с каждым часом сумерек, а затем и ночи редеют стаи грузовиков, повелители которых отправляют своих мастодонтов спать. Плюс на таможню я прихожу в наименее загруженное время – 4 – 5 утра. Плюс достаточно рано пересекаю Днепропетровск. Плюс, если ехать утром, то ночь накануне я все равно сплю очень плохо и толком не отдыхаю, зачем тогда вообще мучиться. Одним словом, в ночь и только в ночь!

Незадолго до окончания Симферопольского шоссе на посту ГИБДД меня тормозит уставший гаишник и, не взглянув на документы, просит подвезти до развязки на Щекино. Отчего ж не подвезти, раз уж я все равно туда еду? Милиционер устраивается позади меня (место впереди занято контейнерами с сыром и конфетами, одно место сзади занято автохолодильником, в котором я везу творожные кольца своему другу, очень они ему нравятся ) и мы отчаливаем. Настраиваюсь на еще более законопослушный лад, нежели до встречи на КПП, в основном, это выражается в строгом соблюдении скоростного режима. Откуда я знаю, вдруг это такой новый способ выявления правонарушений: милиционер сидит себе в машине и знай отмечает их количество, а в конце поездки предъявляет список пунктов на 10 . Как бы там ни было, своему пассажиру я постарался не дать повода к подсчету. О чем мы говорили? Ни о чем, я, честно признаться, не любитель разговоров с совершенно незнакомыми людьми и особенно с незнакомыми милиционерами.

Километров через 70 от поста, когда Симферопольское шоссе с его уютной разделительной полосой осталось позади, милиционер покидает меня, коротко попрощавшись. Начинается классика российского отрезка пути в Крым: Тульская область, за ней Орловская, потом Курская, Белгородская и, наконец, граница. Километров 100 – 200 дорога представляет собой недоделанную четырехрядку. Недоделанность выражается в обочине по бокам, которая по ширине почти равна стандартной полосе. Вследствие этого обгон не вызывает особых затруднений, если, конечно, грузовик или очень медленная легковая машина принимают вправо, пропуская тебя. К чести водителей таких автомобилей, их тихоходность им вполне известна и пропускают почти все. Каждый раз стараюсь не забыть поблагодарить коротким миганием аварийки, уж не знаю, все ли из обгоняемых осведомлены к чему я это делаю. Приятен сам процесс: обгон, нажатие кнопочки, два пиликанья, снова нажатие кнопочки и вперед, вперед, вперед.

Машин на дороге (как в сторону Украины, так и обратно) не то чтобы много, но и не то чтобы мало, я бы сказал, нормально. И с каждым километром их все меньше и меньше. Свет городов, городков и деревень то и дело желтыми мазками раскрашивает чернильную темень дороги, но в основном, я во власти ночи. С нетерпением жду того момента, когда в зеркале заднего вида и боковых зеркалах будет непроглядная чернота. Лично меня завораживает этот момент, момент, когда ты абсолютно один, когда ни впереди, ни сзади ни единого огонька, когда реальность сжимается до размеров кокона, в середине которого твой автомобиль, когда в салоне настолько темно, что не видно собственных рук, сжимающих руль, светится лишь приборная панель, да ручки вентиляции салона. Ты вроде бы в авто, а вроде бы и нет, эти руки твои, а может и не совсем. Кто ты есть, зачем ты здесь, почему нарезаешь ночь кусками, выхваченными светом фар? В эти минуты я перестаю принадлежать цели путешествия, я целиком принадлежу дороге и только ей одной, и уже не важно, куда я еду, важно, что в боковых зеркалах и в зеркале заднего вида темнота, важно, что они похожи на черные дыры, но не те, что в космосе и пугают, а земные, волшебные и странные одновременно. И вот что еще интересно: никакими доступными человеку техническими средствами черноту зеркал не зафиксируешь. Ты видишь это только здесь и сейчас. Представляете? Только ЗДЕСЬ и только СЕЙЧАС.

Время, когда можно надеяться остаться со своей машиной наедине с дорогой лежит где-то между двумя часами ночи и четырьмя часами утра. В этот период редко-редко ночь в зеркалах разбивается фарами встречного или, только что обойденного, попутного автомобиля. От этого большие города (вроде Черни, Плавска) кажутся инородными образованиями на ленте дороги, ведь по всем законам ночи, быть их здесь не должно. Но они, конечно, есть, и даже не спят, в призрачном свете уличных фонарей теплится ночная жизнь, раскрашенная огоньками кафе, красными и желтыми пятнами огней такси, сопровождаемая неведомо куда бредущими пешеходами. Пересекая город (да и любой населенный пункт) в дальнем путешествии со всей остротой чувствуешь, насколько ты не принадлежишь сейчас ни к одному из них, насколько эта жизнь, мелькающая за окном, малореальна для тебя, она словно некая картина-панорама, на которую ты посмотрел и пошел дальше. Когда я проезжаю, к примеру, Обоянь, у меня только одна цель – не прозевать поворот на Белгород. А для кого-то этот город – венец всех чаяний и надежд, для кого-то – место, где он (она) провел детство, для кого-то объект для жутких воспоминаний, для кого-то – родной дом… А я просто еду, мигаю правым поворотником и, в который раз, оставляю Обоянь позади, удовлетворенный лишь тем, что не пропустил свой поворот.