Сергей Кондратьев - Необычные случаи на охоте и рыбной ловле

И так во всем. У него не было терпения часами сидеть в засаде за кустом горошницы, чтобы внезапно схватить зазевавшуюся плотичку. Поэтому он был вечно голоден и недоволен, но ума от этого в нем не прибавлялось.

Вот каков был этот глупый щуренок по прозванию Щип!

Щип так часто хватал по ошибке твердые несъедобные предметы, что если бы щуки не меняли зубов, челюсти его давно бы стали гладкими, как птичий клюв. А если он не умирал с голоду, то лишь потому, что отнимал при всяком удобном случае добычу у маленьких щурят. Так что ко всему прочему Щип был еще и грабитель. Все рыбы относились к нему с насмешкой и презрением, и даже мелкая плотва издалека потешалась над ним и пела тонкими голосками такую песенку:

(Котик пел так потешно, что я едва не рассмеялся).

Щип очень сердился, но ничего не мог поделать.

Однажды все-таки ему повезло. Прогуливаясь по опушке тростникового леса, он заметил небольшую плотичку, которая так увлеклась поисками в иле красного червячка-мотыля, что вовремя не заметила кровожадного губителя.

«Кляк!» — щелкнули челюсти Щипа над самой спиной плотички. «Чивик! — пискнула плотичка и юркнула в маленькую дыру на дне.- Уф! хорошо еще, что рачья норка оказалась под самым носом».

Щип был ленив. Он не хотел копаться носом в илистом дне и поэтому сказал, приблизив пасть к норке: «Ну, вылезай-ка поживей, и тогда я проглочу тебя сразу. В противном случае буду долго жевать, а это очень неприятно, уверяю тебя». Ая — так звали плотичку — пришипилась и молчала. «Вылезай, вылезай, маленькая дрянь!-закричал нетерпеливый Щип.- Лучше умереть сразу, чем мучаться. Ты и не заметишь, как будешь у меня в желудке!»

Но Ая предпочла остаться в рачьей норке и вежливо ответила: «Достопочтенный господин! Зачем вам завтракать щуплой плотичкой, если вы можете полакомиться откормленным карасем, до которого рукой подать!»

Щип, как и все щуки, очень любил карасей. Поэтому он спросил сквозь зубы: «Где же это, маленькая дрянь, я мог бы достать откормленного карася?» — «А вот здесь, за углом, у хвоща,- ответила Ая.- Карасик славный, упитанный и настолько жирный, что до сих пор не научился плавать как следует. Поэтому мать каждый день подвешивает сынка на тонкой водоросли к листу кувшинки для тренировочных упражнений. Вам нужно только раскрыть рот, а уж он сам впрыгнет туда!» У голодного Щипа слюнки потекли. Он сказал: «А не врешь ли ты, ничтожная? И уж не думаешь ли, что я оставлю тебя в этой норе, пока буду охотиться за карасем? Вылезай тотчас же и показывай дорогу, тогда, может быть, я тебя и отпущу!»

Ая сказала: «Многоуважаемый Щип! В доказательство истины моих слов я медленно поплыву перед вашей почтенной пастью и прямиком доставлю вас к обеденному столу».- «Посмотрим!» — процедил Щип. Тогда плотичка вылезла из ямки, и они поплыли за угол к хвощу. Маленькая Ая плыла впереди, а большой Щип сразу же за ней, так что каждую секунду мог схватить ее своей жадной пастью. Поверьте, ему очень хотелось это сделать! Но в то же время он думал о жирном карасе.

— А должен вам сказать,- продолжал котик,- что как раз в это время у хвоща сидел удильщик Лаврентий. Он давно уже расположился там, за старыми сваями, на своей большой лодке и тащил да тащил из воды рыбу- и маленькую, и среднюю, и большую. Лаврентий был невелик ростом, но очень толст, совсем не похож на вас, Сережа (тут котик так многозначительно посмотрел на меня, что я закрыл глаза). Удить же он был великий мастер. Иногда он добывал так много рыбы, что под ее тяжестью лодка была готова вот-вот затонуть. Поэтому Лаврентий всегда брал с собой спасательный круг, и если лодка наполнялась рыбой доверху, то он спускал в воду и привязывал к кругу сначала весла и шест, потом свои тяжелые вместительные сапоги и, наконец, даже одежду, чтобы облегчить лодку и освободить в ней место для рыбы.

Услышав такую чепуху, я сказал:

— Почтенный котик, должен вам признаться, что такого вранья я давно не слышал, хоть и знаком со многими рыболовами и охотниками. Поэтому я вас убедительно прошу держаться ближе к истине в том, что касается этого Лаврентия.

Ответа не последовало. Открыв глаза, я увидел, что котик исчез. Было тихо. В окно вползал медленный рассвет.

Мне стало досадно. «Черт дернул тебя за язык! — подумал я.- Вот и не услышал конца занимательной истории». Было время вставать. Как ни странно, я чувствовал себя выспавшимся, несмотря на то, что бодрствовал всю короткую ночь, слушая котика.

День выдался ветреный, с обильными кучевыми облаками. Ловил я все утро рассеянно, то и дело возвращаясь мыслями к необыкновенным событиям ночи, плохо следя за поплавками. В результате добыл всего с десяток мелких окуней и несколько плотичек.

Возвращаясь к обеду домой, я еще издалека увидел котика, спокойно поджидавшего меня на берегу. Признаться, я чувствовал себя как-то неуверенно: я не знал, как мне держаться с котиком. Зато он сам не проявил ни малейшего смущения, и как только лодка врезалась носом в песок, мгновенно вскочил в нее и выловил из ведерка самого крупного окуня.

— Надеюсь, вы не обиделись, что я прервал ночью ваш интереснейший рассказ? -спросил я застенчиво. Котик не обратил на мои слова ни малейшего внимания и мерной рысцой убежал с окунем в бабушкин огород. «Обиделся!»- решил я.

Смущение овладело мной. Во-первых, я никогда еще не встречал говорящих котов, во-вторых, меня поразила образованность котика, в-третьих, мне не нравилось, что он называл меня Сережей. Я уже человек не молодой, и так меня зовут только родные и друзья детства, все же прочие — Сергеем Александровичем. В-четвертых, я не мог отличить правды от вымысла в словах котика. То, что он говорил о приемах удильщика Лаврентия, казалось мне наглой выдумкой. И все же котик вызывал во мне уважение. Подумать только! Такой маленький и такой многознающий!

За время послеобеденного сна ветер усилился, и на волнах появились шипящие белые гребешки. Я вышел на крыльцо, смотрел на сердитое озеро и раздумывал, ехать мне на охоту или нет, как вдруг заметил рядом с собой котика-рыболова. Он терся о мои ноги, высоко подняв хвост и выгнув спину.

Я попросил его высказать мнение по поводу целесообразности вечерней охоты в такую погоду. Котик посмотрел на меня тусклыми глазами и сказал: «Мя» -даже не «мяу», как полагается обыкновенным котам, а просто «мя». Я решил, что он притворяется.

— Боюсь, — заметил я,- что в случае вашего молчания мне не удастся найти для вас блюдечка молока.