Александр Рогов - В глубинах пяти морей

Наши маршруты пролегли в самые отдаленные уголки страны, даже к тем морям, которые ранее считались совершенно недоступными для легководолазов из-за суровых условий. И в этом смысле мы стали первооткрывателями морских глубин многих северных районов. Хочется верить, что это оставило след в их изучении.

И с кормы корабля, и сквозь стекло легководолазной маски мы очень хорошо видели, что нет двух одинаковых морей. В глубинах каждого свой цвет и свет, свое неповторимое убранство.

Слово «романтика» для многих имеет какой-то неопределенный смысл, как тяга в неведомые дали к чему-то неизведанному. Для нас, аквалангистов, это слово связано с совершенно точным адресом. Собираясь в очередную экспедицию, заказываем билеты до владений грозного морского бога — Нептуна.

Это море называют Белым, и, как все на свете, оно имеет свою историю. И история эта уходит в захватывающую дух даль времен.

Теперь трудно себе представить, что семьдесят миллионов лет назад в районе Европейского Севера, на Кольском полуострове и в Скандинавии, был тропический климат. Затем, после некоторого похолодания, он сменился на климат субтропиков. А потом наступило великое оледенение. Ледяной панцирь сковал и воды, и земли. И хотя тот Древний ледник давно отступил, здесь и в наши дни шесть месяцев в году свистят метели да трещит в приливной зоне береговой припай. Зимой Белое море кажется безжизненной ледяной пустыней, но в водных толщах накапливает силы жизнь — готовятся встретить солнце растения и животные.

Лед сходит только к лету, в конце мая; и вода, как зеркало, почти круглые сутки ловит солнечные лучи, но прогреваются лишь верхние слои. На поверхности температура воды доходит идо 18°С, но на глубинах она практически неизменна круглый год: 1-3° ниже нуля.

Интересно, что беломорская навага мечет икру при отрицательной температуре воды. Как развивается жизнь в таких условиях, остается загадкой. В каменистых прогалинах, заполненных илом, драги ученых вылавливают раковины ископаемого моллюска, и залегают эти древние останки там, где было доисторическое море.

За миллионы лет изменился тепловой баланс моря, менялся его животный и растительный мир, но и по сей день уживаются в нем арктические — холодолюбивые и бореальные — теплолюбивые животные. Рыбаки добывают рыб-североморок: треску, пикшу, семгу, навагу, иногда заходит в сети и теплолюбивая скумбрия, или сарган.

Белое море по характеру берегов можно разделить на семь районов: воронка, горло, бассейн и четыре залива. Воронка связывает горло с Баренцевым морем и с Мировым океаном. Такое разнообразие природных зон и богатая история делают акваторию моря огромной природной лабораторией. Не удивительно, что на северо-западе морского бассейна организованы биологические станции, создан заповедник. На одну из таких станций и лежал наш путь.

Поездом до станции Чупа, а потом машиной до поморского причала в вершине Чупинской губы мы добрались за сутки и ранним августовским утром собрались на причале. Ждали катер. Наконец заметили долгожданный МРБ — малый рыболовный бот, который доставил нас и все снаряжение для подводных погружений.

Навсегда осталось в памяти первое путешествие по Белому морю. Не сразу открылись его просторы. С борта катера, отошедшего от причала, мы видели лишь скалистые берега, розоватые от лучей утреннего солнца. Неяркие коричневые, желтые и зеленые тона этих северных берегов отражались в прибрежных водах. Гранитные уступы иногда отвесно уходили в воду, их зеркальное отображение создавало впечатление покоя и гармонии. Островки смешанного леса прятались между скал, сосны, цепляясь за трещины в каменных стенах, росли в самых труднодоступных местах. Эти деревья-одиночки с их изогнутыми и скрюченными стволами и сучьями свидетельствовали о непобедимой силе жизни: не один шторм и не одну пургу выдержали они. А возле них, под их защитой, стремились к солнцу кусты и травы.

Все это так не вязалось с тем, что ожидали мы встретить. Суровое Беломорье встречает так ласково? Все стояли у борта катера, испытывая ощущение, что это какой-то мираж. Вот-вот он исчезнет, и Белое море покажет свой суровый нрав. Но погода, к счастью, стояла хорошая.

...Катер движется на восток. Яркая голубая лента Чупинской губы, скованная гранитными берегами, постепенно расширяется. На горизонте появляется полоска открытого моря. По мере приближения к устью губы все чаще попадаются острова и островки. Это круглые, овальные или угловатые, причудливой формы скалистые горушки. На их вершинах сбежались в группки низкорослые сосенки и кустарники. Пологие берега некоторых островков показались нам удобными, чтобы организовать здесь базы для погружений.

Несколько дней ушло на проверку снаряжения, переговоры с учеными. Ведь места, где предстояло работать, определяли они, но и наши интересы, а главное — безопасность, не были забыты. Облюбовали прибрежные воды, где рассчитывали встретить изобилие водорослей, моллюсков и других обитателей моря. Для погружений с катера решили изготовить трап, а пока — освоиться с морем и провести разведку с берега.

Наши опасения насчет погоды оказались напрасными. Весь месяц море было спокойным, всего два раза шел дождь и ветер усиливался до штормового.

Наиболее отважные из нашей группы сразу же после приезда стали нырять в студеную воду без гидрокостюмов и аквалангов. Однако, проплыв 10-15 метров, они выскакивали на берег с посиневшими от холода губами.

Снег, лед и холодная вода — не помеха для погружения в Белое море с аквалангом. Залог успеха — специальное снаряжение и энтузиазм спортсмена

Но вот и мое первое погружение... Неловко цепляясь ластами за камни и водоросли, вхожу в прозрачную воду. Волны приняли меня и сомкнулись над головой. Нырнув в глубину, я чувствую, что тело стало неуправляемым; воздух, оставшийся в гидрокостюме, выталкивает меня на поверхность. Все ощущения обострены, сознание ясно как никогда. Соображаю: «Перестарался, надел два комплекта теплого белья, между ними воздушная прослойка». Постепенно выпускаю воздух через шлем, оттянув его край, плотно прилегающий к лицу. Теплое бельё намокло, и я стал замерзать.

Барахтаясь у отвесной скалы, замечаю на ней причудливые узоры из белых и красных прожилок. Спускаюсь вниз, к первому уступу. Здесь холодно и как-то неуютно. Морские заросли напоминают сваленные за ненадобностью в кучу ржавые листы кровельного железа. Поднял один такой «лист» — мутное облачко сорвалось с поверхности, обнажив грудку черных раковин и морских звезд. Беру в руку заиленную бурую коряжку, она вдруг оживает и превращается в... неуклюжего морского бычка, который тотчас пускается наутек.