Луи Буссенар - Ледяной ад

От этого крика пробудились и две девушки. Не понимая, что случилось, они стали растерянно суетиться, опрокидывая кое-какие вещи на своем пути. Шум смутил на мгновение серое страшилище. Тем временем Жан схватил ружье, у Леона очутился в руках нож; зверь при виде врагов с яростным ревом поднялся и пошел на людей.

— Не стреляйте! — крикнула Жанна, к которой вернулось ее обычное самообладание.

Но уже было поздно. Раздался выстрел — и густое облако дыма застлало на минуту все кругом. Выстрел раздробил зверю челюсть, но это сделало его еще опаснее. Он конвульсивно замотал головою, леденящий душу рев заполнил пещеру, кровь ручьем полилась из раны, но чудовище продолжало стоять на задних лапах и как будто топтало что-то под ногами.

Боже правый! Да ведь это Леон, кинувшийся с ножом на медведя, Леон, который одной рукой вцепился в косматую шерсть зверя, а другой наносил ему бешеные удары ножом в грудь и живот! Сам того не подозревая, отважный молодой человек повторил прием индейцев-охотников, решающихся вступать в рукопашный бой со свирепым гризли. Помертвев от страха, бледная, как саван, Марта, полагая, что Леон погиб, отчаянно протянула к нему руки, что-то крикнула и упала без чувств. Жанна подхватила ее, брызнула в лицо водой, не успевшей замерзнуть после ужина, и стала тереть виски, с замиранием сердца следя за ходом борьбы. Вдруг среди наступившей тишины — слышалось одно только тяжелое дыхание борющихся — раздался прерывающийся, придушенный голос:

— Черт возьми, господа! Никак не могу выбраться из своего мешка… Пощадите, вы совсем растоптали меня; я вам не поле битвы!

Это был голос Поля Редона, принужденного лежать неподвижно, — гигантский медведь и Леон топтали его ногами. Увидав это, Жан сделал другой выстрел; на этот раз пуля снесла зверю половину морды и глаз, но все-таки не проникла в мозг, и потому чудовище осталось живым.

Тогда, почти задыхаясь под тяжестью гризли, Леон по самую рукоятку всадил ему нож в живот. Зверь разжал свои лапы, пошатнулся и опрокинулся навзничь. Все было кончено, опасность миновала. Жан, бросив ружье, поспешил на помощь Полю Редону. Вдруг из глубины пещеры появился другой медведь, еще больших размеров. Свирепое животное набросилось на путешественников, — и пещера огласилась страшным ревом. Трое мужчин, которым все еще приходилось бороться с издыхающим врагом, не могли прийти на помощь двум бедным девушкам, а на них-то и собирался напасть второй медведь. Марта, непривычная к такого рода ужасам, снова лишилась чувств. Жанна же, более сильная, находчивая и энергичная, не найдя под рукою оружия, схватила висевшую над печкой салфетку, смочила в керосине, затем обмотала ею конец бамбуковой палки и быстро поднесла к лампе. Салфетка мигом воспламенилась и разом озарила всю внутренность пещеры. От вида яркого пламени медведь на минуту приостановился, но затем рассвирепел еще больше и двинулся на Марту. Тогда мужественная девушка, собрав все силы, стала как можно глубже заталкивать шест в огромную открытую пасть зверя. Мгновенно шерсть на морде медведя опалилась, язык и небо, гортань и бронхи оказались сожженными. Несчастное животное опрокинулось, забарахталось, сжимая передними лапами обгорелую морду, затем началась страшная мучительная агония, длившаяся, впрочем, всего несколько минут.

Между тем Леон и Жан, силясь выбраться из железных когтей первого чудовища, опрокинутые им, оглушенные ревом, подавленные его непомерной тяжестью, почти не заметили второго медведя и не видели схватки с ним. Марта в нескольких словах рассказала мужчинам про смелый подвиг подруги.

— В минуту опасности всякий делает, что может и что знает! — скромно отвечала молодая канадка в ответ на поздравления и возгласы восторга.

— Да, — сказал Редон, — а я служил только подмостками для трагической сцены, в которой вы, господа, были героями и героинями!

— Тут добрых семьдесят пять пудов мяса и пара славных шкур на одеяла, постели или плащи, смотря по желанию! — заметил Жан, задумчиво следя за последними конвульсиями двух гризли.

— Эти чудовища не менее ужасны, чем пресловутая «Красная звезда»!

Леон невольно содрогнулся при упоминании имени, из-за которого столько выстрадал и пережил.

— Впрочем, что вспоминать об этих негодяях теперь, когда они нашли в Доусоне свою «Мать золота»; им, вероятно, нет никакой охоты преследовать нас еще и здесь! — закончил Поль Редон.

Леон задумчиво покачал головой, промолвив свое любимое:

— Как знать!

Возвращение. — Канадцы и краснокожий. — Ожерелье вождя. — Неутомимые. — В пути. — Стрелка вновь вращается. — Сомнения. — Кто прав? — «Здесь!» — сказал индеец.

Четыре дня или, вернее, четыре ночи, длившихся каждая двадцать три часа и пятьдесят пять минут, прошли с тех пор, как новые обитатели Медвежьей пещеры поселились в ней. Рожденным в средних широтах очень трудно бывает привыкать к тому, что мерцающие звезды, лучезарные сумерки и пламенеющие северные сияния — единственные светлые гости полярной тьмы. Мрак, царящий здесь долгие месяцы, удручающе действует на нервы. Среди снежной равнины, заглушающей шум шагов и всякий другой живой звук, люди движутся, как тени. Дух и тело здесь начинают погружаться в спячку. Единственной отрадой становится восход солнца, быстро сменяемый закатом. Впрочем, день ото дня великое светило все меньше и меньше поднимается над землей и со временем окончательно уходит за линию горизонта.

Прошло уже четверо суток со дня нападения на экспедицию гризли, шкуры которых были сняты и превращены в покрывала, а мясо разрублено на части, заморожено и убрано в одной из боковых галерей, превращенных в кладовые.

Наступила ночь, обитатели Медвежьей пещеры спали, когда вблизи послышались человеческие голоса. Собаки глухо зарычали, проворные тени в облаке беловатого тумана засновали у входа.

— Отец! Это вы, да? — воскликнула Жанна, выйдя вместе со всеми навстречу шуму.

— Да, да, дитя мое! — воскликнул Дюшато, кинувшись обнимать дочь.

— Ну, съездили благополучно? Никаких бед? — наперебой задавали вопросы молодые мужчины.

— Все идет как по маслу! — отвечал Лестанг.

Собаки прибывших путников знакомились, виляя хвостами с остальными собаками, один Портос продолжал рычать — не мог успокоиться из-за незнакомца, приехавшего с канадцами.

— Молчи, Портос! — крикнул на него Жан. — А вас, друзья, прошу пожаловать в наше жилище! — указал он рукою на пещеру, ярко освещенную внутри двумя лампами.

Трое путников медленно и осторожно, чтобы не задохнуться от внезапного перехода к теплу после пятидесятиградусного мороза, направились внутрь. Очутившись в круглом зале пещеры, где весело топилась печь, они сбросили с себя меховые одежды и ощутили неописуемое блаженство после трудного пути.