Антон Кротов - Через семь границ

4) в Гомбаде есть башня, которой 1000 лет;

5) хорошо будет, если мы ему заплатим денег.

Удивительно, как много можно понять, не зная языка. Платить я не захотел, но адрес водителю оставил, и он, обрадованный, довёз нас до самой границы. Расстались мы в самом хорошем настроении; было восемь часов утра.

Довольные иранцы уехали назад — в свой посёлок. Мы же осели в приграничной чайхане, ожидая открытия границы.

Что представляет собой иранско-туркменская граница? Это стандартная иранская пограничная крепость с башнями, также — заборы из колючей проволоки (ворота были закрыты: по пятницам переход работает с 9.00), также — скопление иранских и турецких грузовиков, также — харчевня-чайхана, магазинчик и будка-туалет. За первым рядом колючей проволоки — обшарпанные здания таможни. Где-то вдалеке — туркменский посёлок Гудролиум.

Смотря на всё сие под мелким туманообразным дождём, испытываешь ощущение провинции.

У таможни произошёл такой случай. Зашли в магазинчик. В крошечном помещении — разнообразие товаров. Висят карты — СНГ и Ирана. Решили купить карту Ирана на память, спрашиваем у продавца:

— Нархе ченд аст? (сколько стоит?) — Продавец не отвечает.

— Хау мач? Ченд е? — не понимает. Показываем на карту, на деньги: риал?

— Три тысячи риалов, — отвечает продавец по-русски — он оказался туркменом, а фарси и английский не знал.

Пока мы ожидали открытия границы, нами заинтересовался некий иранский господин. Он говорил по-русски.

— Откуда? Из Иран? В Туркменистан? Сейчас граница закрыт, потом будет открыт, потом я вам хочу помогать.

Господин, как оказалось, занимался бизнесом в около-иранских пространствах. Почему-то он захотел помочь нам поскорее пройти таможню. Она сегодня открывалась в девять, и к этому времени здесь скопилось большое количество туркмен, в основном — стариков с какими-то мешками. Наверное, ездили в Иран за покупками. Иранцев, желающих попасть в Туркмению, почти не было.

Когда граница открылась, мы попали в здание таможни. Здание иранской таможни представляет собой большой, с облезлой штукатуркой, зал. На стенах его я насчитал 22 портрета Аятоллы Хомейни. Мудрец был изображаем в анфас, в профиль, с Хоменеем и без него, на фоне народа, на фоне неба, а также без них. Для туркмен, впервые увидевших такое разнообразие, имелись надписи:

«ЫМАМ ХОМЕЙНИ.

YМИДЫМЫЗ ДYНЙЭ ЫСЛАМЫН ДYНЙЭСИНЕ ДЕНYЛЗОР БИЛЕН ЗЗИЖИЛИК ДYНЙЭ ИYЗИНДЕН ГYТАРСЫН."

и:

«АИЕТОЛЛА ХАМЕНЕИ.

ИРАНЫН ГЕЛЕЖЕН ЁЛЫ ЫМАМ. ХОМЕЙНИН ЁЛЫ ЫСЛАМНЫН ЁЛЫ ЗЖИЗЛЕРЕ АРКАЧЫКМАК ВЕЕНЕ ГYДРАТЛАРА ГАРШЫ ДYРМАК."

Наш «гид» подсуетился, и наши вещи оказались первыми в огромной очереди вещей — мешков, коробок и тюков, принесённых к таможенному осмотру жителями Туркмении. Однако таможенных чиновников ещё не было: у них шло совещание, и я довольно долго бродил по залу, созерцая различные изображения Хомейни.

Наконец, чиновники появились. Таможенники долго рылись в наших вещах, затем наш «русскоговорящий гид» отвёл нас в другое, соседнее здание, где у нас забрали паспорта и долго проверяли. Потом в одной из комнат этого здания мы прошли медкомиссию. Это выглядело так:

(Доктор в белом халате, обращаясь к нам всем четырём, что-то спрашивает по-персидски:) —???

(Наш гид:) — Он спрашивает: здоровье хорошее или здоровье плохое?

(Мы:) — Здоровье хорошее.

(Наш гид — доктору:) —…..

(Доктор что-то записывает:) —…..

(Наш гид:) — Всё, можно идти.

Наконец, мы прошли все проверки, таможню и медкомиссию, и наши вещи лежат в большой груде туркменских мешков и коробов. Все чего-то ждут.

— Можно идти? Где российская таможня?

— Пешком нельзя. Сейчас автобус, платить 2000 риалов.

Нам не очень хотелось платить 2000 риалов, но гид был убеждён, что пешком от одной таможни до другой дойти невозможно. Мы поверили ему и остались ждать автобуса. Тут гид удивил нас таким неожиданным вопросом:

— Я вам помогать, а вы мне чем будете помогать? Сколько будете платить?

Так мы попались в известную ловушку, именуемую «Навязчивые услуги». В Иране вас, видимо, не будут обсчитывать или обманывать, но могут предложить какую-нибудь услугу, типа: перевозка в аэропорт, и эта услуга потом окажется платной.

— Денег нет, но я могу оставить вам свой адрес. Будете в Москве — заходите, мы и вам поможем чем-нибудь, — отвечал я.

— О! это хорошо! Я вам помогать, вы мне помогать… Хорошо!

Написав иранцу адрес, мы остались близ таможни ожидать столь навязчиво предлагаемый нам автобус.

А вот и он — запылённый микроавтобус, чуть больше нашего московского «Автолайна». Пассажиры «с той стороны» выгрузились, мы загрузились. Автобус наполнился туркменами и их иранскими покупками. Иранцев, наоборот, было всего несколько человек. Жители имели специальный серый паспорт жителя пограничной зоны, с надписями на фарси и на русском, дающий право на четыре поездки в год на ту сторону границы (в Иран или Туркмению соответственно).

Водитель приготовился собирать деньги.

«Предложим ему 500 риалов на троих, скажем, что больше нет,» — предложил Моренков. Мы так и сделали.

Водитель показал 2000 риалов и один палец: мол, 2000 на одного. По-русски и по-английски он, видимо, не понимал.

Оставалось показать 500 риалов и развести руками. «Мы хотели пойти пешком, но нам сказали: нельзя, нельзя!» Находившийся в автобусе англоговорящий господин перевёл водителю что-то. Собрав со всех остальных по 2000, нашими 500 риалами водитель пренебрёг, и мы поехали бесплатно.

От иранской до туркменской таможни — километра три.

Ещё какие-то проверки, и мы на туркменской таможне. Всего несколько минут — и мы снова в Империи, в бывшем Советском Союзе.

Тут мы разделились. Влад хотел достичь Москвы как можно скорее, мы же с Олегом планировали осмотреть ещё Бухару и Ташкент. Вскоре местный автобусик, курсирующий между Кызыл-Атреком и границей, подобрал нас с Олегом, а Владислав остался — видимо, поджидать прямую и более дальнюю машину. Автобус же, наполняясь по дороге туркменами, миновал Гудролиум и достиг вскоре посёлка Кызыл-Атрек.

Дороги Туркмении. Пыль, пыль, пыль. Зелёные щиты-лозунги: цитаты из Ниязова. Пустынная растительность. Иногда — верблюды. Солнце. Маленькие мечети в деревнях. Разноцветные тётушки — не чета иранским, но всё же в длинных юбках и в платках. Солнце.

На выезде из Кызыл-Атрека, в тени какого-то здания, когда-то, возможно, бывшего постом ГАИ, сидят люди. Тоже автостопщики, только местные.