Жюль Верн - Зеленый луч

Кроме домоправительницы на службе у семейства Мелвиллов состоял дворецкий Патридж, знаток и ревнитель обычаев клана. Он всегда носил национальный шотландский костюм: ярко-голубой берет, кошель, подвешенный к поясу, пеструю клетчатую юбку «кильт», доходившую до колен, переплетенные крест-накрест шнурами гетры и сандалии из бычьей кожи. Заботливая домохозяйка и верный дворецкий — что еще требуется для спокойствия и уюта?

Вы, верно, заметили, что явившийся на зов господ Патридж назвал их юную племянницу «мисс Кэмпбелл». Если бы бравый шотландец назвал ее «мисс Хелина», то есть христианским именем, данным девочке при крещении, это считалось бы фамильярностью и нарушением этикета. Старшую или единственную дочь в семье джентри[18], даже если она еще лежит в колыбели, нельзя называть просто по имени. Будь мисс Кэмпбелл даже дочерью пэра, ее называли бы «леди Хелина», но она принадлежала к древнему роду сэра Колина Кэмпбелла, прославленного участника крестовых походов. На протяжении нескольких столетий множество боковых ветвей отделилось от этого древа: Аргайллы, Бределбейны, Локнеллы и прочие. В Хелине с младых ногтей чувствовалась кровь ее знаменитых предков.

Мисс Кэмпбелл была истой шотландкой, одной из благородных дочерей Туле, со светлыми волосами и глазами голубыми, как на портретах Файндона или Эдвардса. Нисколько не уступая Брендое, Эми Робсарт или Флоре Мак-Айвор, Диане Верной, мисс Уордер, Кэтрин Гловер или Мэри Эвенел[19], если иметь в виду те достоинства, которыми авторы шотландских романов наделяли своих героинь, мисс Кэмпбелл отличалась редким очарованием. Хотелось без конца любоваться ее милым личиком, синими, будто горные озера, глазами. Природа наделила девушку невысокой, но стройной фигурой и горделивой осанкой, а по задумчивому лицу порой скользила еле заметная тень иронии. Весь облик этой юной особы был отмечен грацией и изяществом.

Хелина была не только хороша собой, но также добра и милосердна. Она не гналась за роскошью, хотя имела для этого все возможности. Ее щедрость и сострадание к бедным могли служить наглядной иллюстрацией старой гэльской пословицы: «Пусть подающего мошна останется всегда полна!»

Эта знатная леди ощущала себя шотландкой душой и телом. Преданная своей земле, своему народу, своему клану, она предпочла бы самого скромного шотландца — Sawney[20] — любому надутому англичанину — Джону Булю. Будто струны арфы, трепетало ее сердце при звуках национальных мелодий, что наигрывали на волынке здешние горцы.

Де Местр утверждал: «Наша личность заключает в себе два существа — я и некто другой».

И в самом деле, мисс Кэмпбелл была, с одной стороны, серьезной, рассудительной особой и воспринимала жизнь скорее как исполнение долга, чем как осуществление своих прихотей. Однако другое ее «я» было весьма романтическим. Хелина была не лишена суеверий, любила таинственные истории, к которым так располагает земля Фингала. В душе девушки таилось нечто родственное Линдемайрсам — очаровательным героиням рыцарских романов. Она частенько бродила по окрестным холмам в надежде услышать звуки «волынки Стретдирна» — так горцы именуют завывание ветра в узких ущельях, — тягучие и заунывные.

Дядюшки ценили в характере племянницы и то и другое. Восхищаясь умом и рассудительностью своей любимицы, они подчас вставали в тупик перед ее внезапными капризами и упрямством — иногда казалось, будто набежавшее облако заволакивает вдруг ясное небо рассудка девушки. Так произошло и на этот раз, когда Хелина дала столь неожиданный ответ на предложение дядюшек.

«В мужья? Мне?!» изумилось ее первое «я». Вслед за тем она приняла серьезный вид, будто хотела сказать: «Замуж за господина Урсиклоса? Хорошо, я подумаю». Но все ее существо вдруг возмутилось и восстало против этого. «Никогда! Во всяком случае не раньше, чем увижу Зеленый Луч!» — говорило второе «я» мисс Кэмпбелл.

Сделав такое загадочное заявление, прекрасная фантазерка преспокойно уселась напротив двух чудаков. Те в недоумении переглянулись.

«Что она подразумевает под Зеленым Лучом?» — спрашивали глаза Сэма.

«И зачем ей понадобилось его увидеть?» — гадал Сиб.

В самом деле — зачем? Скоро мы это узнаем.

Вот что прочли в тот год любители таинственных явлений природы в газете «Морнинг пост»:

«Случалось ли вам наблюдать закат солнца на море? Разумеется, да! Приходилось ли вам видеть, как солнечный диск исчезает в морской пучине? Вполне возможно. Но пытались ли вы уследить прощальный луч заходящего солнца в безоблачный вечер? Скорее всего, нет. В тот вечер, когда вам представится столь редкая возможность, не ждите, что красный луч станет резать глаз своим ярким свечением. Нет, этот закатный луч поразит вас тем поистине райским зеленым оттенком, которым природа не смогла наделить земные растения или кристально чистые морские волны».

Вот что утверждалось в «Морнинг пост», которую держала мисс Кэмпбелл, когда входила в залу Эленсбургского замка. По всему было видно, что статья эта взволновала девушку: она с пафосом прочла вслух приведенный отрывок, на все лады воспевавший красоту Зеленого Луча.

Однако тайный смысл, который юная читательница придала необычному сообщению, ускользнул от братьев Мелвилл. А между тем Хелина связала газетную информацию с древней легендой, каких немало бытует в Горной Стране.

Согласно этой легенде, тот, кому хотя бы однажды посчастливится увидеть Зеленый Луч, станет обладателем неоценимого сокровища, имя которому — «сердечная прозорливость». И тогда человеку будут не страшны никакие заблуждения и иллюзии, ибо он сможет без труда читать в собственном сердце и сердцах других людей.

Простим же юной шотландке романтическое легковерие, навеянное статьей в «Морнинг пост».

Братья Сэм и Сиб внимательно выслушали мисс Кэмпбелл и ошеломленно переглянулись. Они никогда не слыхали о Зеленом Луче и вполне могли бы прожить жизнь, так его и не увидев. Но Хелина смотрела на вещи иначе: увидеть этот луч стало для нее теперь самым главным в жизни.

— Так вот что ты так страстно жаждешь увидеть! — произнес дядюшка Сэм, вскинув голову.

— Я непременно увижу его с вашей помощью, и притом в самое ближайшее время. И пожалуйста, мои дорогие, без возражений!

— И что же тогда?

— Тогда вернемся к разговору о господине Аристобулусе Урсиклосе.

Братья понимающе закивали.

— Пойдем же смотреть на этот луч! — воскликнул один.