Евгений Буянов - Стихий безумные удары

Но это еще не все. Два года спустя там же, в хребте Сарыджас на перевале Одиннадцати погиб Костя Кондаков, мой товарищ по памирскому походу 1988 года. Группа, которой он руководил, сделала короткую остановку для отдыха на снежном склоне. Костя с одним из своих участников находился несколько выше остальных. Внезапно под ними двоими сорвался участок снега и сбросил их вниз по крутому скально-ледовому склону мимо их группы на ледник, лежащий почти на километр ниже… Тела найти не удалось, не удалось даже точно определить место падения…

Да, лавины легко убивают самых опытных, самых сильных туристов и альпинистов… Немного позже (4 августа 1993 г.) на склонах Тенгри-Тага, на пике Чапаева, погиб первый ночной восходитель на Эверест Владимир Хрищатый (пик Чапаева как раз напротив того ущелья, где мы проводили спасработы). Это был, несомненно, один из выдающихся альпинистов, – технических и высотников мирового класса. Ему покорялись поистине «фантастические» маршруты, никогда и никем не пройденные! В частности, такими маршрутами стали легендарный траверс через пик Победы к пику Хан-Тенгри и первое зимнее восхождение на пик Победы…

Сейчас, спустя 13 лет после аварии, я вижу ее составляющие причины не только в виде тактических, технических ошибках и объективного фактора схода снежной лавины. «Стратегически» закладка аварии началась, когда группы взяли очень резкий старт в начале походов. Они слишком круто взошли на большие высоты, на технически очень сложные и лавиноопасные склоны. Взошли, как следует не «вжившись» в эти горы, в их рельеф, в их снег… На мой взгляд, в походе никакие знания и опыт не заменяют непосредственную адаптацию к рельефу, для которой требуется определенное время и сильная тренировка. За 7-10 дней активной акклиматизации надо подсознанием слиться с горами, прочувствовать свойства снега, скал… Конечно, на относительно несложных участках, но наблюдая за участками сложными и опасными. Надо научиться видеть возможные лавины. На склонах часто можно увидеть не только, куда они падают, но и где зарождаются, на какой крутизне держится фирн. Видны старые и новые выносы, не слежавшийся снег на лавинных конусах. А следы отрывов снега видны не только наверху, но и на боковых стенках кулуаров. Весьма опасны переходы снег-лед, выше которых снежная масса не поддержана снежным пластом, лежащим выше. Опасен снежный пласт с ослабленной, разряженной подложкой. По такому идешь с давящим ощущением опасности: вот-вот под тобой поедет весь склон. Ведь при ходьбе, так или иначе, но подрезаешь его…

Надо искать наиболее безопасные склоны. Это не только скальные и ледовые гребни. Это и крутые ледовые склоны, на которых снег плохо держится из-за крутизны. Только бы сверху ничего не падало. И осторожно на переходах лед-снег! Лучше лед – скалы! Важно, чтобы лед имел толщину, достаточную для закрепления ледобурных крючьев: если лед на скале тонок, закрепить ледобур или тем более «крючья-морковки» весьма проблематично (трудно под снегом и льдом найти подходящую трещину или утолщение льда). Ценой удлинения и усложнения маршрута, ценой затрат времени нередко можно обойти лавины по гребням. Свежевыпавший снег и прочие капризы погоды очень осложняют обстановку!

Конечно, надо ознакомиться с мнением специалистов, прочитать «Внимание, лавины» Вальтера Фляйга, «Охотники за лавинами» Монтгомери Отуотера и «Белые молнии гор» Леонида Канаева. Не должно быть огрехов в технике, тактике, снаряжении, подготовке!

…Тянь-Шань в районе Иныльчека остался в памяти, как «горы без слабых мест». Если в других горах тренированный взгляд обычно находил целый ряд возможных вариантов прохождения, то здесь он обычно упирался в потенциально опасные склоны. И сложные, и опасные… Поиск доступного, безопасного варианта превращался в сложную головоломку. Лавинные «табу» перекрывали большинство маршрутов. Не видеть их было бы слишком опасным легкомыслием…

Записано 29.10.97 г. Последние исправления: 17.05.2008 г.

Женя! Я с большим интересом прочел твое последнее послание, особенно в части, касающейся лавин. Поэтому решил послать тебе свои дневниковые записки, относящиеся к восхождению на пик М.Горького во время экспедиции на Хан-Тенгри 1962 года. Полагаю, что, прочитав их, ты поймешь, почему я серьезно отношусь к лавинной версии аварии Дятлова. Лавина, в которой мы пролетели полтора километра по кулуару и потеряли по высоте почти 400 м, прошла даже по менее крутому склону, чем на Урале. Правда, снег на Центральном Тянь-Шане очень сухой и сыпучий, он больше похож на сахарный песок. Как ни странно, но нас тоже было девять человек. Побились мы по-разному, но все остались живы!

(Из письма Слобцова Буянову, январь 2008)

30 июля, Центральный Тянь-Шань, хребет Тенгри-Таг, пик Горького.

Позавтракали в восемь часов последним, – на том раскладка и «померла». Осталась только сэкономленная Гавриловым и мной паюсная икра, но на такой «экономии», понятно, далеко не уйдешь. Боб решает спускаться, первым вылезает из палатки и полчаса ждет остальных, уже основательно промокнув во всех своих шмотках. Сказал, что так будет мягче и приятнее падать.

Вниз, как в воду глядел «пророк», а господь назначил срок!..

Наконец, все собрались. Погода далеко «не летная»: снег повалил еще сильнее, но надо спускаться. Попытались сбросить лавинку – получилось! Идем, сталкивая перед собой небольшие лавины из свежего снега вдоль скал до ледовой стенки, где «Крыл» (Крылов) еще на подъеме рубил ступени, – здесь Володя пошел последним. Только спустился, – вылетел страховочный крюк. Да, «пролетели», и никто не «улетел»!.. Пока нам везет на «нелетную погоду». Обмениваемся очень «живыми» взглядами.

Еще часа три спускались попеременно спортивным способом. Все промокли насквозь: мечты, понятно, о лагерном уюте и о глотках «огненной воды» спирта и чая. Снег повалил сплошной массой с видимостью метров на двадцать, – ну никак не больше. Наконец, прошли лед и стали снимать кошки здесь, где по пути наверх была голая «сыпуха» из камней, а теперь лежали здоровые сугробы снега.

Я оказался в самом низу, когда наверху заорали: «ЛАВИНА!!!». Сразу спрятался за камень, а сверху окатило мокрым снегом, и обвал закончился. Это уже пятая лавина, которая «проутюжила» соседний кулуар. Пора, пора уходить на гребень, чтобы не попасть в «девятый вал» шестой!..

Остальные связки подходят ко мне и тоже снимают кошки, а Игошкин, Крылов, и Мамаев уходят вниз. Засовываю кошки Жорке в рюкзак и иду за ними, а наверху остаются только Гаврилов и Кондратьев. И тут снова дикий крик во всю глотку: «ЛАВИНА!!!». Оборачиваюсь, втыкаю ледоруб и жду: в меня, или мимо? Да, похоже на этот раз!.. Из тумана снегопада вылетает тяжелый снежный вал, сметает одного за другим Боба, Рудика, Плясунова, Жорку и… меня. Мгновение пытаюсь удержаться, но куда там!.. Трещит ледоруб, волна подкидывает вверх, а потом беспорядочный полет куда-то вниз. Снег забивает рот и нос, тщетно пытаюсь их очищать. Кажется, что полет бесконечно долог и ему никогда не будет конца, но сознание абсолютно ясное, даже как-то не успеваю или забываю испугаться. Кажется, лавина начинает притормаживаться. Эх, посадить бы сюда тех «снежных профессоров», – «теоретиков», которые пишут в умных книжках о каких-то «плавательных движениях» в потоке лавины. Интересно, сколько бы их «выплыло», и что бы они «спели» и посоветовали тем, кто выплыть не смог?..