Антон Кротов - Через семь границ

Ранним утром Владимир проводил нас до автобусной остановки; мы попрощались, сели на автобус и доехали до Чимкентского шоссе. Там мы пересели на другой автобус, следующий, как нам объяснили, «до таможни». Автобус был полон казахских старушек, и, в меньшей мере, прочих людей.

Автобус шёл примерно полчаса. Наконец, мы заехали на какую-то стоянку, все вышли. По обеим сторонам трассы был базар, продавали всё, от арбузов до бензина. Недоумевая — где таможня? — мы пошли вперёд по трассе, но таможни всё не было. Мы помнили таможни на туркменско-узбекской границе: монументальные сооружения, — и здесь ожидали увидеть ещё большие; морально подготовились к длительному досмотру… Но ничего не было. Через десять минут ходьбы базар кончился, началась трасса.

— Скажите, пожалуйста, это уже Казахстан?

— Да, Казахстан.

Так мы, того не заметив, оказались в Казахстане.

До встречи, древний Узбекистан! Ещё приедем сюда. Посмотрим более подробно.

Домой! Домой, пора домой!

Местная машина подвезла нас на пару километров, до пересечения с «Магистралью». Магистраль Ташкент—Чимкент шла почему-то перпендикулярно нашей дороге, по которой мы ехали из Ташкента. Видимо, наш автобус ехал не по основной, а по местной дороге, поэтому не было и таможни. Свернув на основную трассу, мы увидели большой поток машин и легко добрались до Чимкента.

После Чимкента машин стало меньше. Пошли бескрайние степи.

Мы зашли в придорожное кафе налить бутылку воды. Нас спросили, откуда мы, и предложили поесть (бесплатно). Мы согласились, и нас накормили чаем и пловом.

Водители усердно рекламировали нам посёлок Туркестан. По их словам, это святой мусульманский город, где находится чья-то древняя гробница. Но, торопясь в Москву, мы так и не увидели этой гробницы.

Не успели мы достичь Кзыл-Орды, как начало темнеть. Машин на трассе — одна в пять минут, все перегружены. Грузовики, идущие на север, забиты: кабина полна водителей, кузов — арбузов.

«Доедем до какого-нибудь города, пересядем на железную дорогу,» — размышлял я. Но жизнь сложилась иначе.

Остановилась легковушка с татарскими номерами. Водитель, мрачный и малоразговорчивый гражданин, ехал с Памира в Казань. На Памире, значительно дальше Душанбе, живёт его брат, и жизнь там нехороша. Туда он сопровождал грузовики с зерном, обратно возвращался один. Хотя ехал он почти круглосуточно, и от Ташкента до Казани добирался за трое суток, дороги на Памире столь плохи, что от своего посёлка до Ташкента он ехал почти пять дней!

Больше всего на свете водитель сей не любил казахских гаишников. Второй нелюбовью его был Иргиз, район, где асфальтированная дорога М32 превращается в колеи посреди степи. Третьим фактором, омрачавшим его существование, были поломки машины. Также и другие причины делали водителя хмурым и неразговорчивым, однако он нас провёз 1250 километров до самого Актюбинска!

В темноте, почти молча, доехали до Кзыл-Орды. За Кзыл-Ордой заночевали: водитель в машине (на куче вещей, которыми было завалено заднее сиденье), а мы — рядом, в спальниках (палатку не доставали).

Часов в пять утра водитель разбудил нас. Было ещё темно. Наскоро собравшись, мы сели в машину.

Миновали Аральск. Уровень Аральского моря, берега которого несколько лет назад отступили на 70 км, в последнее время, сказывают, стал вновь подниматься. Однако самого моря не было видно, лишь люди, продающие в степи больших сушёных рыб, выдавали близость водного бассейна.

После Аральска начался столь нелюбимый водителями «Иргиз». Почти триста километров магистральной дороги (бывшего «общесоюзного», а теперь «международного» значения) никогда не были асфальтированы. Трасса, оставшаяся гравийной, с течением времени так сильно раздолбалась, что ехать по ней нельзя — степь ровнее. Вот машины и едут по многочисленным колеям в степи на расстоянии до 100 и более метров от «дороги», поднимая огромные тучи пыли.

— Зимой, — мрачно заметил водитель, — тут вообще лучше не ездить. Заносит снегом, никто не чистит. Один раз трое суток простоял. Пошёл к людям греться. Возвращаюсь — всю машину обчистили, что могли, унесли. А потом трактор приезжает, по десятке собирает со всех, кто застрял, и чистит. Двадцать километров расчистит, а там — другая пробка. Наживаются на чужой беде. Надо было тогда через Целиноград ехать — там чуть лучше дорога.

Сквозь пыль вдруг видим… гаишника. Спешит сквозь степь к той колее, на которой увидел движущуюся машину. Стоит, подняв свою деревянную, облезлую, когда-то покрашенную в полосатый цвет палку.

— Помоги, брат, бензинчику отлей! Пять литров всего нужно!

— А что с палкой стал? Я и без палки остановился бы.

— Ну, извини. — Достал канистру и шланг. Наш водитель с неудовольствием смотрел, как в канистру гаишника медленно-медленно перетекает бензин.

— Ну что, может, хватит?

Покинули гаишника, поехали дальше.

— Эти гаишники — самые вредные. Дороги нет, гаишники стоят. Один раз меня оштрафовали — знаешь за что? машина, мол, немытая! Я говорю: как мыть-то её? степь кругом, пустыня! А им — лишь бы денег содрать. За одну дорогу на Памир и обратно у меня уже два миллиона штрафов ушло. Скорее бы домой!

Несмотря на поломки, на гаишников, на плохую дорогу, за этот день мы добрались до Актюбинска. Перед Актюбинском начался асфальт, но такой дурной, что лучше бы это была просто степь. На закате солнца въезжаем в Актюбинск.

Водитель сворачивал на Оренбург. Не желая отягощать его своим наличием, мы отправились дальше по М32 — на Уральск, Самару — предполагая, что машин на этом участке будет уже больше.

Весёлый парень-казак («Не казах, а казак!» — говорил он) на крутой иномарке с огромной скоростью провёз нас по разбитым улицам Актюбинска на выезд из города. Там, на освещённом посту ГАИ, мы дождались КАМАЗа на Новоалексеевку. В этом посёлке находится элеватор, и машины активно возят туда зерно. На Новоалексеевском посту ГАИ мы были в полуночный час.

Гаишники встретили нас приветливо, но ничего определённого о потоке машин на Уральск сказать не могли: «Да кто вас возьмёт ночью? да и не ездит никто. С утра — другое дело!»

Мы простояли около часа за освещённым постом. Успеха, однако, не достигли. Олег Моренков, по своему обыкновению, испытывал желание стопить в ночь. Я такого желания не испытывал. По причине отсутствия машин победил вариант номер два, и мы, получив от одного из ночующих водителей арбуз и хлеб, заночевали на втором этаже поста ГАИ, в пустой неосвещённой комнате.