Вадим Глускер - Настоящий итальянец

Но просто так я сдаваться не собирался. Не получилось в Турине, получится в Болонье. Как же я был наивен! Что в наших воспоминаниях связано с этим старинным университетским городом? Правильно. Порода собак, которую называют болонкой, правда, мальтийской или французской. Поэтому в ее родословной я был не совсем уверен. Ну и, конечно, легендарные плащи, которые считались шиком западной моды, и, как следствие, вечным дефицитом. Проехав по Сталинградской улице, «Фиат» еле-еле забрался на небольшую горку в пятидесяти километрах от города. Я ехал к синьору Реваджо, главному в стране заводчику болонок. Чем ближе было до собачьего хозяйства, тем меньше я слышал задыхающийся от перенапряжения фиатовский двигатель. Его заглушал визг собак.

Синьор Реваджо сразу меня предупредил, что если я боюсь его питомцев, даже таких небольших, то мне лучше сразу уехать. «Они агрессивны в своей любви», – подмигнул мне заводчик, выпустив в закрытый вольер порядка ста белоснежных кучерявых созданий. Они бросались, царапались, облизывали меня всего с головы до ног, огрызались, когда я их пытался отбросить. «Видите, какие они у меня непоседливые?» Да уж, непоседливые, – это еще мягко сказано.

Оказалось, что предки этих крикливых созданий работали на римских кораблях ловцами мышей. И пришлось ждать до XVI века, чтобы они превратились из отважных моряков в модный дамский аксессуар. Их заказал себе для развлечений французский королевский двор. Через него-то они и попали в Россию, а не напрямую из Болоньи. «Но это наша порода, наша болонка. Теперь-то вы убедились?» Убедился, вероятно. Но порода от этого более симпатичной мне не стала.

«Кстати, – спросил я синьора Реваджо, чтобы немного сбросить с него спесь лучшего заводчика страны, – а у вашей жены был когда-нибудь болоньевый плащ?» – «Что?» Мой вопрос явно поверг его в изумление. – «Какой плащ? Ни о чем подобном не слышал и своей жене никогда не покупал». «Ну, это твои проблемы, твоя супруга никогда не была настоящей модницей», – зло про себя ухмыльнулся я. Почему я был так рассержен на болонок и на их хозяина, не могу вам сказать. Но мне поскорее хотелось покинуть это хозяйство, посетить которое, к слову сказать, я сам и напросился. Четвероногие белокурые бестии еще долго визжали мне в след.

Я выжимал из «Фиата» все, что мог. Мчался в самый старый в Болонье магазин тканей. К супругам Зинелли. Уж кто-кто, а они мне все расскажут про ткань «болонья». «Нет, честно признаться, никогда о таких плащах я не слышал! Моя семья всю жизнь владеет магазином тканей, но такую я ни разу не встречал», – развел руками Джузеппе Зинелли. Его супруга поспешила на помощь: «О плащах я вообще ничего не знаю, но если вас интересует именно эта ткань, то у нас она используется только для штор, палаток и тентов, но никак не для одежды!» – «Подождите, то есть вы мне хотите сказать, что ткани, подобной нейлону и называющейся болонской, не существует?» – «Нет, поверьте мне, только такая ткань известна во всем мире под названием „болонская ткань“ или просто „болонья“. Причем это совершенно определенная ткань оранжево-кирпичного цвета „болонья“, цвета большинства наших домов. Хотите, я вам ее покажу?»

Я, безусловно, хотел и отказывался во все это верить. А как же, например, знаменитая история Леонида Билунова, известного криминального персонажа, получившего свое прозвище Макинтош? Макинтошем он стал после того, как, подобно Робин Гуду, отцепил от состава целый вагон плащей «болонья», шедших на нужды жен боссов компартии Украинской ССР, и продал это простым украинцам. Я предавался воспоминаниям, уже ни во что не верил и держал в руке «настоящую ткань „болонья“». Сандра Зинелли мне поясняла: «Раньше во всей Болонье, и особенно во дворцах, в центре разрешались делать маркизы над окнами только этого кирпично-оранжевого цвета. Но плащи из этой ткани у нас никто никогда не шил». Владелица магазина рассмеялась. За один день я уже несколько раз почувствовал себя полным идиотом. Но я не унимался и не терял надежды. Хорошо, пусть простые итальянцы болоньевых плащей не помнят или делают вид, что не помнят, но я-то смотрел фильм «Рокко и его братья» великого Висконти. Я прекрасно помню эти плащи. Хотя… Быть может, когда-то этот плащ спасал от дождя не только Москву, но и Милан! Просто у нас погода хуже, вот он лучше и запомнился? Хмм… Об этом я не подумал, но понял, что рассудить меня с моими стереотипами могут только итальянские модельеры. Ну, не может быть, чтобы Доменико Дольче и Стефано Габбана никогда не слышали об этих плащах!

Я отправился в Милан, опасаясь, что «Фиат» может не выдержать. Ведь очевидно, что даже за всю свою долгую жизнь выданный мне в заводском музее «124-й» не наездил столько, сколько за эти три дня. Но выбора не было. Ни у меня, ни тем более у «Фиата».

Моя первая встреча с ультрамодными дизайнерами в их совместном доме-ателье. До этого мы встречались в Москве. Перед общением со мной каждого из них гримировали по часу. Костюмы тоже были подобраны в унисон. Ход беседы периодически прерывал добродушный черный лабрадор. Не то что эти мерзкие болонки! Услышав мой вопрос о плаще, даже лабрадор удивился, так мне показалось. Отвечать вызвался Доменико.

– Никогда я о таких плащах не слышал! Никогда! Может быть, потому что ткани – это все-таки не то, чем по-настоящему славится Болонья.

– Ты прав, Доменико, Болонья известна столькими вещами, это прекрасный город, но…

– Да, да, Стефано! Пирожками, луком.

– А кроме вкусной еды там есть знаменитый университет, например. Но только не мода. Боже упаси. Какая мода в Болонье? Окрестности города славятся своей обувью. Но не более того.

Я был в отчаянии. Модные иллюзии из советского прошлого окончательно растворились в суровой правде истории. Видя мое уныние, Стефано решил меня приободрить.

– Послушай, а может, эту ткань делали у вас в России? Ну, вот так, в СССР, скузи. И кто-то просто назвал ее «болонской», чтобы выдать за «настоящую» итальянскую!

– Стефано, ты прав! Это гениально! Да, это такая реклама была просто. Такой вот рекламный ход. Все дело в маркетинге.

– Слушай, а если… давай, чтобы стать еще популярнее, мы тоже сменим название на «Дольче и Болонья»! Я уже даже готов к смене фамилии.

– Да-да, точно! Ты гениален. А потом скажем, что мы используем болонскую ткань, сделанную в России. И будем завозить ее из Москвы.

Культовые модельеры настолько увлеклись своим безумным проектом, что их уже было невозможно остановить. Я же убедился в одном: общее будущее у нас с итальянцами точно есть, а вот с общим прошлым, похоже, покончено. И не спасут даже «Невероятные приключения итальянцев в России». Но ведь в этом фильме единственный раз за всю историю советского кино офицеру госбезопасности «позволили» по сценарию влюбиться в иностранку. И именно в итальянку.