Руаль Амундсен - Северный полюс. Южный полюс

Р. Пири был также уверен, что «ввел первый раз и показал годность различных новых черт выдающейся ценности для полярных путешествий: выбор зимних квартир, употребление путемера, барометра и термограф… Приобретенное мною подробное знание пролива Смита (за счет его картографирования. – Гл.) позволило мне показать различным ученым местности, наиболее годные для специальных занятий…». На это В. С. Корякин заметил: «Не изучение полярной природы занимало Пири, а совершенствование техники и организация маршрутов в экстремальных условиях Арктики. Природа, наука – это не для него… Неудивительно, что подобным отношением он создал оппозицию [к себе] в научной среде…»

С этим можно согласиться – Р. Пири ученым не был. Да он и сам об этом не раз говорил. В то же время не следует забывать, что Р. Пири был опытным геодезистом и съемщиком и картографированием неисследованных районов той же Гренландии занимался вполне профессионально. Так что считать его только арктическим рекордсменом было бы не справедливо.

В Северогренландской экспедиции наметилась первая трещина во взаимоотношениях между Р. Пири и Ф. Куком. Как уже отмечалось, Ф. Кук по должности занимался полярной медициной и этнографией гренландских эскимосов и к концу экспедиции собрал интересный, имеющий научную ценность материал. Однако опубликовать свои изыскания Ф. Куку тогда не удалось – Р. Пири категорически воспрепятствовал этому. Конечно, Ф. Куку, никогда не терявшему чувство собственного достоинства, подобное отношение к себе со стороны начальника не понравилось, и после окончания экспедиции они расстались каждый при своем мнении.

В США Р. Пири стал готовиться к новой экспедиции, для которой требовались большие деньги. Поначалу он положился на себя: ездил по городам страны и читал лекции о Гренландии; выступая по нескольку раз в день, он прочел 168 лекций и заработал 13 000 долларов. Но этого было явно недостаточно. Тогда по совету своих предприимчивых друзей он организовал платные экскурсии на помятый льдами экспедиционный корабль «Кайт», а газете «Сэн» выгодно продал еще ненаписанные дневники и письма будущей арктической экспедиции…

В 1894 г. Р. Пири на судне «Фалкон» был вновь у северо-западных берегов Гренландии. Пребывание на материке со временем угнетало его. «Велика и необычна притягательная сила Севера! – писал он. – Не раз я, возвращаясь из его бескрайней замерзшей пустыни потрепанный, измученный и разочарованный, иногда покалеченный, говорил себе, что это мое последнее путешествие туда; я жаждал людского общества, комфорта цивилизации, безмятежности и покоя домашнего очага. Но случалось так: не проходило и года, как мною вновь овладевало хорошо знакомое мне ощущение беспокойства. Я начинал тосковать по великой белой пустыне, по схваткам со льдами и штормами, по долгой-долгой полярной ночи и долгому полярному дню, молчанию и необъятным просторам великого, белоснежного, одинокого Севера. И я опять раз за разом устремлялся туда…»

Зимой 1894/95 гг. Р. Пири осуществил рекогносцировочный маршрут по фьордам к западу от своей базы, а весной 1895 г. снова вышел на берег Северного Ледовитого океана. Его неудержимо влекла далекая, но соблазнительная дорога, незримо лежащая от берегов Гренландии в белое безмолвие – к СП.

В 1896 г., вернувшись в США из Гренландии, Р. Пири привез с собой осколок крупного (весом более 30 т) метеорита, который эскимосы называли Абнигито. Он когда-то упал поблизости от мыса Йорк на северо-западном побережье Гренландии и служил аборигенам источником материала для изготовления оружия и инструментов. На следующий год Р. Пири организовал специальную экспедицию по транспортировке метеорита: руководил его погрузкой на борт судна, а потом доставил его в США, где продал в Нью-Йоркский музей естественной истории за крупную сумму. Эти деньги пошли на подготовку новой экспедиции.[5]

Цель очередного вояжа в Арктику была сформулирована Р. Пири так: «достижение крайней северной широты Западного полушария». Это очередное весьма престижное мероприятие способствовало образованию весной 1898 г. «Арктического клуба Пири». Его председателем был избран крупный финансист М. Джесап, секретарем – газетный магнат Г. Бриджмен, членами стали богатые и влиятельные американцы, пожелавшие помочь именитому путешественнику прославить звездно-полосатый флаг США, а возможно, и увековечить свои имена на географической карте Арктики. Годовые взносы в клубе составляли 1000 долларов, что было в то время значительной суммой. Но цель создания клуба оправдывала вкладываемые на это средства.

Сбор и отправка в новую экспедицию были ускорены после того, как Р. Пири стало известно, что норвежец О. Свердруп – знаменитый арктический капитан – собирается штурмовать СП, начав движение на собаках с северной оконечности Гренландии. Весть была неожиданной и крайне неприятной для честолюбивого американца. Однажды норвежцы с Ф. Нансеном во главе уже «перебежали дорогу» Р. Пири на лыжах, когда тот собирался в свою вторую экспедицию в Гренландию. Вновь пережить подобное он не хотел.

Летом 1898 г. экспедиция Р. Пири на паровой яхте «Уиндвард» вошла в пролив Смит. Исходной базой для похода на СП Р. Пири наметил Форт-Конгер (залив Леди-Франклин), но тяжелые ледовые условия заставили поставить судно на зимовку на 150 миль южнее. Снаряжение для похода к полюсу пришлось доставлять зимой на собаках, что в планы не входило.

В 1898–1899 гг. в упомянутом проливе зимовала на легендарном «Фраме» и норвежская экспедиция во главе с О. Свердрупом. Несколько случайных встреч представителей двух наций не оставили теплых воспоминаний. Если норвежцы были настроены вполне дружелюбно – они, кстати, с экспедицией на СП решили повременить, занявшись исследованием неизвестной части Канадского Арктического архипелага, – то «бесконечная уверенность в монопольном праве на «американский путь»… заставляли [Р. Пири] относиться к норвежцам как к захватчикам…». Впрочем, уже немолодой и мудрый О. Свердруп быстро понял, что Р. Пири не исследователь, а рекордсмен и, исходя из этого, неторопливо и основательно занимался изучением северной части Гренландии.

В начале января 1899 г., когда стояли такие жестокие морозы, что керосин становился белым и вязким, Р. Пири отморозил ноги. Его верный помощник М. Хенсон потом рассказывал, что «ноги Пири оказались бескровно белыми до самых колен, и, когда я снял с них меховые носки, мы увидели, как пальцы примерзли к меху и в суставах были страшные глубокие трещины…». Пострадавшего доставили на санях на судно, где врач Т. Дедрик, спасая его от гангрены, ампутировал восемь пальцев. Это была трагедия, что, впрочем, не сломило Р. Пири: кое-как подлечившись, он той же зимой продолжал участвовать в санных поездках в Форт-Конгер и обратно, проводя большую часть походов на нартах. Но швы после операции заживали плохо, норвежские конкуренты не претендовали на первенство, и Р. Пири был вынужден отложить поход к СП еще на год.