Исидор Кацнельсон - По неизведанным землям Эфиопии

Именно тогда появилось в газетах сообщение о «загадочном исчезновении иеромонаха». Это «сообщение ввело в заблуждение некоторых нынешних журналистов 1913 год они стали считать последним годом жизни А. К. Булатовича.

Но иеромонах не исчез. Если газеты на какое-то время утеряли его след, то полиция и духовные власти зорко следили зa каждым шагом отца Антония.

Он живет в Петербурге у своей сестры М. К. Орбелиани на 9-й Рождественской улице в доме № 39. И в документах полиции появляется «совершенно секретная справка» о М. К. Орбелиани и ее муже.

Отец Антоний, взяв на себя роль защитника имяславцев в России, развивает бурную деятельность пишет полемические статьи и брошюры, рассылает письма приверженцам имяславия, рекомендует им быть стойкими и не поддаваться противникам. Об этом мы тоже узнаем из документов полиции. Одно из таких писем, адресованное в Одессу Николаю Абрамовичу Курлову для Сергея Борисова, было ею перехвачено и скопировано.

7 июня 1913 года А. К. Булатович приехал в Сумы, о чем Херсонское жандармское управление поторопилось донести в Петербург.

В Сумах теперь жила мать. Во время революции 1905 года крестьяне сожгли в Луцыковке помещичий дом, и Евгения Андреевна бежала в Сумы.

Александр Ксаверьевич наезжал то в Петербург, то в Москву, где Московская синодальная контора должна была рассмотреть дело об «имяславской ереси» и вынести о ней решение. В списке «монахов-имябожников, являющихся вождями ереси и наиболее упорными ее сторонниками», в котором перечислено 26 человек, имя А. К. Булатовича стояло первым. Он был духовным вождем «еретиков» священный Синод в своем послании от 18 мая 1913 года торжественно осудил книгу отца Антония «Апология веры во имя божие».

8 июля сдался Андреевский скит. 14 июля на пароходе «Херсон» в Одессу были доставлены под конвоем 616 «бунтовщиков» с Афона, а 23 июля — еще 212 человек. 36 монахов сразу же препроводили в тюрьму — их считали главными зачинщиками бунта. Вся пристань была оцеплена солдатами. Монахам отрезали бороды и укорачивали рясы, а затем высылали на родину под надзор полиции. А. К. Булатович усилил свою полемику с Синодом. Он направляет туда отпечатанное и размноженное типографским способом прошение по поводу осуждения Синодом его книги «Апология веры во имя божие». Синод не отвечал на возражения, изложенные в этом — прошении.

18 марта 1914 года А. К. Булатович пишет пространное письмо Николаю II, в котором возражает против решения Синода отдать под церковный суд в Московской синодальной конторе главных имяславцев, оспаривая его право на это. «Синод наталкивает Россию на бедствия», — утверждал А. К. Булатович и заключал, что «считает себя невинным в тех бедствиях, которые могут произойти от непризнания божества имени божия».

В Петербурге назревал скандал. В Думу уже был внесен запрос, а это явно не устраивало царское правительство, отнюдь не стремившееся к широкой огласке нравов и порядков, царивших в монастырях. Царь переслал 15 апреля 1914 года из Ливадии записку обер-прокурору Синода «В этот праздник праздников (в пасху.) …душа моя скорбит об афонских иноках, у которых отнята радость приобщения святых тайн и утешение пребывания в храме. Забудем распрю… суд следует отменить и всех иноков… разместить по монастырям, возвратить им монашеский сан и разрешить им священнослужение». Дело о «черном бунте» на Афоне было прекращено. Московская синодальная контора, а затем и Синод ограничились «пастырскими» внушениями и наставлениями. Указом Синода от 10 (24) мая 1914 года отец Антоний был назначен на жительство в Покровский монастырь в Москве. Но А. К. Булатович не сложил оружия. Он не считал полемику оконченной. Бывший гвардейский ротмистр и в монашестве оставался борцом. Он жаждал открытого патриаршего суда над монахами, обвинявшимися в ерерси. Распоряжения Синода — еще не суд. Имяславцам не дали слова, их не пожелали выслушать, а дело замяли. Да и поведение русского посольства в Турции еще не получило должной оценки, в особенности пятимесячная блокада Андреевского скита.

И А. К. Булатович продолжает яростно отстаивать свои убеждения»

Большую часть времени он проводил теперь в своей келье в Луцыковке. Больные глаза не выносили солнечного света, и отец Антоний почти не выходил из темного жилища. Он продолжал писать, защищать «правду имяславцев». Иногда он наезжал в Петербург, где по обыкновению останавливался у сестры. По ночам он вслепую на пишущей машинке печатал свои статьи и обращения. Сюда наведывались к нему единомышленники. Он писал историю афонского бунта, где со страстью, присущей ему, разоблачал и архиепископа Антония Волынского, и посла Гирса.

Несмотря на годы, проведенные в монастырской келье, несмотря на искреннее стремление подчинить себя всем нормам христианского смирения и кротости, в отце Антонии продолжал жить гусарский офицер. Это отметил посетивший А. К. Булатовича в Луцыковке А. Панкратов, большая статья которого об этой встрече была опубликована в газете «Русское слово».

«Десять лет монашества, думал я, несомненно, заставили его переоценить все ценности гусарского ротмистра… Было интересно узнать, как монах Булатович относится к войне.

— Я и сейчас готов броситься в бой, — ответил он.

— Неужели? — удивился я.

— Минута боя — самый благородный, святой момент. Нет выше втого момента. Разве бывают тогда у человека злоба, расчеты, лукавство, сребролюбие и другие пороки?.. Святы войны оборонительные. Они — божье дело. В них проявляются и чудеса храбрости. В войнах наступательных таких чудес мало…

Он говорил о войне как о причастии, когда бывает светло и радостно…

Казалось, что вместо скуфьи на голове схимника надета легендарная красная шапка. Из-под тяжести догматических споров глядело на меня веселое лицо гвардейского офицера».

И гвардейский офицер победил. Как только была объявлена война, А. К. Булатович тотчас же покидает Луцыковку. 21 августа он уже в Сумах, а оттуда направляется в Москву и Петербург. Он подает ходатайство «о разрешении… посвятить себя на обслуживание духовных нужд христолюбивых воинов». Ходатайство это было удовлетворено. Отец Антоний назначается священником в 16-й передовой отряд Красного Креста. Отряд был сформирован в сентябре 1914 года в Петрограде и 5 октября отправлен на Западный фронт. До декабря он дислоцировался в Петраковокой губернии в Польше, где велась тогда позиционная война, а затем был направлен в треугольник, образованный реками Вислой и Нидой. Грязь, ужасающие дороги, порою непрерывный обстрел и неиссякающий поток раненых — таковы были условия, в которых работал персонал отряда.