Михаил Скороходов - Путешествие на "Щелье"

1) суда, 2) людей, 3) запас, 4) инструмент».

Судно у нас было. Буторин обнаружил на берегу Двины списанный морской карбас, приобрел его за пять рублей как дрова и доставил к своему дому. — Лучшего корпуса нам не найти, — заверял он меня, — как раз то, что нам надо. Корма разворочена — трактор наехал, но за восемь лет ни одна заклепка не отлетела. Судно сработано со знанием дела. Главное- конструкция наша, поморская. Осадка небольшая. Доски прочные — ель. Шпангоуты дубовые. Даже в шторм эти карбасы очень устойчивы. Мне приходилось работать с ними. С тонной груза, с подвесным мотором «ЛММ‑6» они при сильном ветре ходили как черти. Установим стационарный двигатель, а подвесной будет в запасе, на всякий случай. Нам посчастливилось. Эти карбасы построены по заказу тралового флота. Старики шили, опытные мастера…

За зиму Буторин отремонтировал карбас, поставил новый киль. Однажды вечером пришел ко мне, шумно и весело объявил:

— Знаешь, какие у нас будут паруса? Алые! Как огонь. Приобрел списанную парусину со спасательных шлюпок. А им положено иметь красные паруса.

— Это прекрасно, Дмитрий Андреевич! — несказанно обрадовался я.

Итак, есть корпус судна. Экипаж подобран давным–давно. Запас? Буторин сказал, что его жена насушила мешок сухарей. У нас будут сети разных калибров, капроновый невод, боевая винтовка и «Белка» (верхний ствол — малокалиберная винтовка, нижний — ружье), проживем. Необходимые инструменты у Буторина имеются, если еще что понадобится — найдем в пути, на полярных станциях, в портах.

Когда до ледохода оставались считанные дни, Бу–торин сказал мне, что наше путешествие не состоится, если нам не помогут привести в порядок приобретенный им дряхлый мотор «Л-12». Я его успокоил:

— Говори, что надо сделать. Нам поможет мой сосед, электрик «Главархангельскстроя» Степан Никулин. Это — «месс–менд».

— Потолкуй с ним сегодня же. Мотор собран из утильсырья. Нет вала, надо выточить, это главное. И запасной вал нужен, вдруг полетит… Ладно, обойдемся пока одним. Чертеж завтра принесу. До зарезу нужен хоть один запасной винт, постарайся раздобыть. Навигационные морские карты от Белого моря до устья Енисея сможешь достать?

— Попробую.

— Без них мы далеко не уйдем.

— Карты будут. Что еще?

— Разрешения на боевую винтовку и патроны, на рыбалку.

— Сколько нам надо патронов? Штук двадцать?

— Четыреста. На всякий случай. Будут предлагать охотничий карабин, не соглашайся. Это барахло. На белого медведя я лучше с дубиной пойду… Времени мало. Не выйдем за ледоходом — все пойдет прахом…

Да, задерживаться нам было нельзя. По берегам Пи–неги на многие километры тянутся штабеля леса. Скоро начнется молевой сплав древесины, устье реки покроют бонами, там запань, всякое судоходство прекратится до осени. Кроме того, если задержимся, обмелеют реки и озера на Канинском полуострове, и в пути нас не будет окружать весеннее очарование, к чему мы так стремились.

К Степану, моему соседу, приходят все кому не лень, с неисправными утюгами, телевизорами, радиолами, электроплитками, магнитофонами, радиоприемниками — он ремонтирует их играючи, почти не глядя. За работу не берет ни копейки. Если сам не может что–то сделать, сделают его многочисленные друзья.

Начал я ему рассказывать о наших затруднениях с мотором, он даже недослушал.

— Все ясно. Панькина, начальника нашего управления, знаешь? Зайдем завтра к нему, поговоришь, он даст команду. Чтобы рабочие не тайком что–то делали, а в открытую. Понял? Токаря у нас знаешь какие? Ювелиры. Я тебя утречком подниму…

По распоряжению начальника управления Строймеханизации «Главархангельскстроя» все наши заказы выполнялись в механических мастерских без задержки.

Вечером я пригласил некоторых своих друзей на «производственное совещание». Пришли писатели Евгений Коковин, Дмитрий Ушаков, журналисты из «Правды Севера».

Они верили, что эта поездка — всерьез, недоумевали, как опытный моряк, потомственный помор Дмитрии Андреевич Буторин решился на такой посудине выйти в Ледовитый океан.

— Как только выйдете в море, — сказал Ушаков, — вас начнет переворачивать вот так, — он показал рукой, как нас будет крутить, словно шар голубой.

Коковин сидел с безразличным видом, дымил папиросой.

— Карты даст мой племянник Валерий, — он повернулся ко мне. — Он теперь заместитель начальника морского пароходства. Если хочешь, давай завтра сходим к нему вместе на работу.

— Договорились, — ответил я.

Валерия Коковина я видел раза два, слышал, что он — один из лучших наших капитанов, награжден орденом Ленина.

— Братцы, возьмите меня с собой! — вскричал вдруг Шадхан, прижав кулаки к груди. — Дмитрий Андреевич, голубчик, я не помешаю, на самом носу свернусь калачиком, всю черную работу буду делать, только возьмите!

Буторин сидел молча. Мы с ним одно время горячо доказывали друзьям и знакомым, что наш план вполне осуществим, но потом решили–не будем никого убеждать, ни с кем не будем спорить, просто дойдем до Мангазеи.

— Вот что, друзья мои, — сказал я, — хотите помочь нам — помогите. Или отойдите в сторону. Только не вставляйте нам палки в колеса, если не хотите со мной поссориться, гром и молния.

Больше в этот вечер о нашем путешествии не было сказано ни слова.

Утром на другой день мы с Коковиным явились к его племяннику в пароходство. Он выслушал меня, подошел к карте.

— Завидую вам, ребята. Карты подберем, зайди дня через два. Трудный участок будет у вас вот здесь, — он провел мизинцем по карте, — Тиманский берег. Туманы, рифы, сильные течения. Не сумеете пройти, дождитесь какого–нибудь нашего судна. Капитанам я скажу.

Пойдете под их контролем. В крайнем случае они могут взять ваше суденышко на борт. Хотя Буторин — мезенский мужик, его родные места, справится. Кроме карт, что–нибудь надо?

Этот вопрос застал меня врасплох. Буторин говорил, что у него есть хороший компас с морской шлюпки.

— Спасибо, больше ничего…

Дмитрий Ушаков на бланках отделения Союза писателей написал ходатайства в различные организации — без особых хлопот я получил все, что требовалось. Под расписку мне выдали набор морских карт. В Управлении по охране общественного порядка — разрешение на боевую винтовку и патроны. В «Севрыбводе» — на лов рыбы для личного потребления неводом и сетями во всех северных водоемах. Единственное ограничение: «Лов семги запрещен». Только бы попалась, голубушка!

Через несколько дней у меня в комнате на полу красовались пять винтов: два бронзовых, три стальных, литые, сварные, двухлопастные, трехлопастные.