Генрих Бочаров - Вологда Кириллов Ферапонтово Белозерск

8. Параскева Пятница. Дерево. XVI в. (Вологда, Музей)

9. Георгий Победоносец. Дерево. XVI в. (Вологда, Музей)

Стенописцы Софийского собора охотно обращались к темам земным, чувственным, радостным. Так, композиция «Пир Ирода» трактуется как сцена реального пиршества. Соломея, чуть покачивая плечами, танцует «русскую». За столом, уставленным различными кубками и снедью, сидят пирующие, наблюдая за танцем, здесь же слуга, разливающий вино, — словом, тут нет и намека на последующие за этим страшные события. Все жизненно, все пронизано ощущением радостного бытия. Эта фреска, как и многие другие в Софийском соборе, может служить источником для изучения быта того времени.

Литература, властно вторгаясь в живопись, заставляет художников по-новому трактовать отдельные сцены, насыщать их различными подробностями. Евангелие и жития святых — зачастую лишь повод для изображения бытовых сценок, изобилующих реалистическими деталями. Многие фрески Софийского собора — это ряд новелл, своеобразно пересказанных мастерами. Доминирующее положение в них занимает не отдельная фигура, как в стенописях раннего времени, а шумная и многоликая толпа.

Вместо былой величавости речи язык фресок вологодской Софии становится бойким, ярким и жизнерадостным. Это говор той же шумной и подвижной толпы, что собиралась когда-то здесь же, на площади перед собором. Появляется большое количество новых тем, неизвестных или малоизвестных живописцам более ранних лет. Все иконографические сюжеты, в том числе и побочные, обретают отныне права гражданства.

Осознание собственного величия, осознание исторической роли простого народа и отдельного человека, особенно ярко выразившееся после польско-шведской интервенции — времени трагических противоречий феодально-крепостнического уклада, нашло свое выражение и в искусстве. В него мощным потоком хлынуло народное творчество с его сказочной фантастикой, жизнерадостностью, богатством узорочья, с земным чувством жизни. Отсюда появился интерес к иллюстрированию различных деяний апостолов, апокалипсических сюжетов (пророчество Иоанна Богослова о конце мира) и многих евангельских сцен, притч и т. д., дающих возможность широко развернуть само действие, показать многочисленные фигуры и детали.

Не менее важным средством художественной выразительности становится движение, которое не имеет единой направленности, в одной сцене оно идет в одну сторону, в другой — наоборот, а также декоративность цвета. Вместо плавных замедленных движений во фресках XV–XVI веков у Плеханова — порывистая стремительность. Люди даются с очень маленькими головами и удивительно длинными фигурами. Иногда они приобретают своеобразную стройность и подвижность.

Цвет фресок весьма разнообразен; правда, рисунок в них играет главную роль, но мастер не боится и полутонов, то нежно-ярких, то слегка приглушенных, — преобладают голубые, красные, охристые и золотистые.

Вологодские архиереи с наивозможным тщанием и старанием украшали Софийский собор. Записи приходно-расходных книг буквально испещрены заметками о покупках, поновлениях святынь и утвари собора.

В 1621 году был сделан грандиозный амвон — архиерейское место, который был расписан и обит тканями. В 1643 году деревщик (скульптор) Ларион сделал и починил в соборе 19 херувимов и серафимов. На следующий год в соборе устраивается Федоровский придел, куда «иконник Константин Кириллов пишет деисус с праздниками, да двери царские, на дверях евангелисты, да иконы местные».

У местных образов стояла огромная свеча с красками, гак называемая тощая свеча. Такого типа свеча (1664) хранится ныне в Вологодском областном краеведческом музее. Это — довольно большой деревянный цилиндрический столб, украшенный мягким, рельефным узором с орнаментальными клеймами. Резное узорочье в виде вьющихся стеблей, геометрических завитков и пышных розет, словно кружево, равномерно оплетает «тулово» изделия, фон появляется лишь в клеймах, подчеркивая высоту и пластику рельефа. Традиции подобной резьбы восходят к декору новгородских резных деревянных изделий XI–XIII веков.

Работы по оформлению интерьера Софийского собора завершились устройством в 1695 году нового (очевидно, предыдущий обветшал) пятиярусного иконостаса по образцу иконостаса Успенского собора Троице-Сергиевой лавры резчиками того же монастыря. Все иконы были написаны вологодскими мастерами. Он был увенчан деревянными изображениями херувимов и серафимов. Но и этот иконостас не дошел до наших дней: в 1737–1741 годах был воздвигнут другой, существующий и поныне, пятиярусный иконостас. Почти не сохранилась и скульптура, некогда пышно оформлявшая собор. Она сгорала во время пожаров, ветшала и усиленно уничтожалась Синодом.

В XVI–XVIII веках раскрашенные статуи святых широко использовались в церковных службах. Естественно, что объемные, иллюзорно-раскрашенные, они должны были производить сильное впечатление на верующих. Синод усмотрел в этом пережитки языческого идолопоклонства. По его особому указу в начале XVIII века статуи стали изыматься из церквей, свозиться в Петербург и уничтожаться. Однако в Вологодском музее сохранились два первоклассных памятника деревянной скульптуры XVI века: «Георгий Победоносец» и «Параскева Пятница». Первоначально они были заключены в специальные киоты, представляя собой объемные иконы, возможно, украшавшие Софийский собор.

Георгий-воин издавна почитался на Севере. В XIV–XVI веках изображение Георгия становится одним из самых распространенных в русской пластике и даже используется в московском гербе. Вологодский резчик сумел создать выразительный образ героя-воина, восседающего на вздыбленном коне (илл. 9). Он великолепно передал напряженное движение, красивый силуэт, гармонически объединив фигуру всадника и коня. Весьма любопытна и раскраска скульптуры: серые доспехи всадника и голубой конь. Голубой цвет коня — не прихоть и не фантазия художника. Древняя Русь отлично знала лошадей голубой масти. В берестяной новгородской грамоте XIII века, в духовной грамоте 1503 года князя Рузского Ивана Борисовича и других документах неоднократно упоминаются голубые кони.

В образе Параскевы Пятницы, святой, покровительницы торговли, мастер воплотил черты русской женщины с благородно-красивым овалом лица и ласково-задумчивым взглядом (илл. 8).

Интересной коллекцией скульптуры Вологодского музея является также собрание деревянных, раскрашенных фигур типа «Христос в темнице» XVIII века, представляющих сидящего в задумчивой позе человека (илл. 7). Сутулый, широкоплечий, с огромными ступнями вывороченных ног, таких же, как и у ангелов в композиции «Страшный суд» в Софийском соборе, Христос сидит, подперши правою рукою голову, левую руку согнув и опустив на колено. На груди, руках, ногах пятна крови, падающей из-под тернового венца с шипами. Христос поражает безысходной печалью, которая видна и в его лице, чувствуется и в постановке головы, тяжело ушедшей в плечи, и в его позе.