Генри Мортон - По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла

Итак, Клавдий распорядился, чтобы прославленный полководец Авл Плавтий подготовил четыре легиона — три с берегов Рейна и один из Паннонии — для переброски в Британию. Легионеры встретили новость без особого энтузиазма. По словам историков, они кричали, что не станут воевать за пределами известного мира. Еще бы, наверняка в их наследственной памяти сохранились воспоминания о тяготах военного похода, который сто лет назад предпринял Юлий Цезарь. И о тех незначительных результатах, которых он сумел достичь. К тому же не следует упускать из вида и еще одно соображение. Лагеря римских легионеров представляли собой весьма стабильные поселения. Они возникли при императоре Августе и с тех пор практически не меняли своего месторасположения. Достаточно сказать, что за долгое правление Тиберия лишь один легион перевели на новое место! Легионеры успели привыкнуть к оседлой жизни и любые перемены рассматривали чуть ли не как посягательство на свои законные права. Они жили большими городами вместе с родителями, женами и многочисленными семьями. Вокруг таких поселений располагались земельные наделы бывших легионеров, их отцов и дедов. Попробуйте-ка сами снять с места такую махину и в одночасье переместить ее в далекую Британию. Это все равно как сегодня приехать в среднего размера торговый городок и предложить его населению немедленно эмигрировать на берега Аляски! Короче, в рядах легионеров назревал мятеж, и даже опытный полководец Авл Плавтий ничего не мог с этим поделать.

Положение спас промах самого императора — всемогущего Повелителя Мира, сидевшего в Риме и оттуда управлявшего необъятной державой. Это была одна из тех блистательных ошибок, которые время от времени случаются в жизни и по результатам оправдывают само существование глупости. Дабы утихомирить войска и воззвать к их чувству долга, Клавдий отправил своего любимого вольноотпущенника по имени Нарцисс. Легионеры с первого взгляда возненавидели его, и тому имелись веские причины. Во-первых, императорский посланник был греком, что само по себе уже говорило не в его пользу. Во-вторых, Нарцисс являл собой образец возвысившегося слуги, в прошлом раба. О каком же уважении тут можно говорить? Ну и, наконец, он являлся сугубо гражданским лицом, то есть прямым антиподом римским воинам. Так или иначе, легионеры приняли несчастного грека недружелюбно. Стоило ему взобраться на трибуну и приготовиться к речи, как публика зашумела, со всех концов послышались насмешливые крики: «Йо, сатурналия!»[3] Нетрудно догадаться, как ранили подобные возгласы душу греческого вольноотпущенника. Как бы то ни было, легионы не пожелали слушать Нарцисса. Они демонстративно покинули собрание и сплотились вокруг своего испытанного предводителя — Авла. Ура! Момент всеобщего энтузиазма и единения — экспедиционные силы для вторжения в Британию готовы! Таковы были люди, давшие начало современной Англии. Именно они — эти гордые и упрямые легионеры — построили Лондон и Колчестер; они же проложили дороги, которыми мы пользуемся и поныне.

Ранним августовским утром тысяча восемьсот восемьдесят пять лет назад на скалистых берегах Булони собралась целая армия, ожидавшая отправки в Британию.

Помимо многочисленных наемных войск (как пеших, так и конных), здесь были представлены четыре римских легиона: Второй Августа из Страсбурга, Четырнадцатый Гемина из Майнца, Двадцатый Валерия из Нойса и злополучный Девятый Испанский легион, который впоследствии, при императоре Адриане, будет полностью уничтожен в схватке с британскими варварами. Двум из этих легионов — Второму и Двадцатому — предстояло на целых четыреста лет задержаться в Англии. Так что многие легионеры, сами того не подозревая, направлялись к своему новому дому. И до сих пор, почти две тысячи лет спустя, мы находим в нашей земле черепицу и кирпичи, сделанные их руками. А в долинах — где-нибудь на опушке английской рощи или на берегу небольшого северного ручья, в котором плещется форель, — сохранились каменные алтари, которые римские солдаты возводили с целью умилостивить местных богов. Но все это будет потом, гораздо позже. А в тот момент бравые легионеры привычным образом грузились на борт военных галер. Они затягивали поплотнее ремешки на блестящих шлемах, отпускали невеселые шуточки по поводу кочевой солдатской жизни и не догадывались о своей великой исторической миссии: им предстояло — ни мало ни много — заложить фундамент государства, которое со временем сравняется в силе и великолепии с всемогущим Римом.

Высадившись на берегах туманного Альбиона, римляне не встретили никакого сопротивления и двинулись на север по территории современного Кента. По пути им дважды пришлось вступить в сражения — на берегах Медуэя и возле незначительного торгового форта Линдин на Темзе, — но в обоих случаях опытные легионеры достаточно легко разбили местные племена. А надо сказать, что Клавдий строго-настрого наказал своему полководцу: в тот миг, когда победа будет обеспечена наверняка, Авл должен воздержаться от решительных действий и немедленно известить императора, дабы тот успел приехать и получить свою толику славы. (Возможно, конечно, он выражался не столь определенно, но смысл приказа был именно таков!) И далее начинается моя любимая часть истории. Плавтий посчитал, что оговоренный миг наступил, и послал гонцов в Рим. Некоторые авторы, правда, утверждают, будто римская армия серьезно пострадала в стычках с местным населением, и ей срочно понадобилось подкрепление в виде преторианской гвардии. Нет, вы можете себе вообразить преторианцев, марширующих по холмам Кента? Просто фантастика!

Итак, в Риме начали срочно готовиться к отъезду. О, это была одна из самых пышных процессий, которая когда-либо шествовала по нашим английским лугам. Император выехал из Остии в сопровождении несметной свиты. Помимо преторианской гвардии и фаланги слонов, Клавдий взял с собой множество сенаторов и огромный штат слуг. Как мрачно, должно быть, усмехался в своей могиле Юлий Цезарь!

Вся эта толпа прибыла в Марсель, а оттуда проследовала по Франции — где пешим ходом, а где и речными путями. Дорога заняла у них целых три месяца, и все это время Плавтий топтался на пороге Англии. Наконец императорская свита достигла Булони, погрузилась на суда и, переправившись на британские берега, воссоединилась с экспедиционными силами. После чего римская армия с императором во главе выступила на Колчестер. Трудно представить себе более внушительное зрелище, чем это блестящее воинство, в полном боевом порядке следовавшее к маленькому городку на вершине холма (немудрено, что местное население в ужасе разбежалось). Мы помним, какое устрашающее впечатление произвели слоны на римлян, когда те впервые увидели их в армии Пирра. Даже закаленные в боях вояки дрогнули и едва не побежали при виде огромных монстров, которых они окрестили «луканианскими быками». Что уж тогда говорить о несчастных темных бриттах! Они, должно быть, испытали настоящее потрясение, наблюдая за приближением неведомых чудовищ. Слоны при ходьбе раскачивали раскрашенными хоботами, а бедным варварам те, наверное, казались извивающимися малиновыми змеями. Шум стоял неимоверный: боевые животные мычали и трубили, и ветер далеко разносил эти угрожающие звуки. Бивни слонов были зачехлены специальными металлическими ножнами, с которых капала кровь несчастных жертв, оказавшихся на их пути. Надо было видеть, как эти великаны вырывали с корнем деревья и перекидывали их через спину. Туда же отправлялись зазевавшиеся люди и лошади. Между ушами у слонов громоздились целые гнезда из страусиных перьев, в которых восседали индийские погонщики.