Тур Хейердал - От «Кон-Тики» до «Ра»

Перенос указанных гельминтов через острова тропических или субтропических широт Тихого океана тоже исключается. Полинезийские мореплаватели не могли доставить кривоголовку из Азии в Америку уже потому, что не были ею заражены. Лишь Necator americanus попал на океанические острова. В Америку оба гельминта могли быть перенесены только из тех районов Восточной Азии, жители которых ими заражены, то есть из Японии и Китая. Дарлинг, а за ним и Соупер логически заключили, что протоамериканцы, зараженные кривоголовкой, очевидно, вышли с побережья Китая и Японии севернее 20° и сравнительно быстро достигли умеренной зоны Нового Света, продвигаясь к северу от Полинезии, но к югу от арктических сухопутных мостов.

Итак, генетические свидетельства не подтверждают полной изоляции Нового Света. Похоже, что, во всяком случае отдельные суда с людьми, проделали прямой дрейф из умеренной зоны Восточной Азии в Америку через широты к северу от Полинезии. А земледельцы из тропической или умеренных зон Америки доставили культурные растения в разные концы Полинезии.

Как уже говорилось, сторонники независимой эволюции показали, что, учитывая особенности человеческой изобретательности, нельзя считать вескими негенетические аргументы в пользу диффузии. По той же причине непригодны и негенетические аргументы в пользу изоляции, да их и редко выдвигали. Правда, излюбленным доводом в пользу изолированного развития Старого и Нового Света остается странное отсутствие во всем Новом Свете колесного транспорта. Маленькие колеса можно увидеть на игрушечных фигурках животных, и аборигены Америки строили превосходные дороги, тем не менее колесо не использовалось ни в транспорте, ни в гончарном ремесле. Но сколь бы существенным ни было это наблюдение, оно теряет смысл, если не признать его весомости и в Полинезии, где тоже не знали колесного транспорта, хотя во многих местах прокладывали дороги — подчас (например, на острове Пасхи) достаточно длинные, и даже с выемками, насыпями и каменным покрытием. Не знали в Полинезии и гончарного круга. Теперь археологи находят следы гончарства на Маркизских островах, Тонга, Самоа и Фиджи, но речь идет о ленточной, лепной керамике. Зная, что полинезийцы тоже не применяли колеса в транспорте и гончарном деле, вправе ли мы считать, что они пришли из Старого Света? Мы должны либо заключить, что полинезийцы не поддерживали связи с Азией, либо допустить, что у американских аборигенов были такие же связи со Старым Светом, как у полинезийцев.

Если к отсутствию в древней Америке зерновых Старого Света и колесного транспорта добавить ссылки на отсутствие монетной системы, настоящего свода, строительного цемента, ковки металла, плуга и так далее, то, приняв все эти доводы против доколумбовых плаваний в Новый Свет из Старого, мы обязаны заключить, что не было таких плаваний и в Полинезию, ведь там тоже не знали перечисленных элементов культуры.

Как показывает Роу, нынешних диффузионистов почему-то больше всего занимают параллели, которые можно истолковать как свидетельство плаваний аборигенов Юго-Восточной Азии в Мексику или северо-западный угол Южной Америки. Неизмеримо более легкий путь по ветру («маршрут Сааведры») из Мексики в Филиппинское море почти никем не учитывается. После лихих домыслов Перси Смита никто не рассматривал также всерьез возможность плаваний в Месоамерику из Средиземноморья, хотя от Гибралтара до Вест-Индии меньше половины пути из Китая в Мексику и меньше одной трети расстояния от Юго-Восточной Азии до Южной Америки. И хотя уже в наше время трансатлантический путь («путь Колумба»), для которого характерно сильное Канарское течение вначале и попутные ветры до самой Америки, пройден и на резиновой лодке и на самом утлом беспалубном суденышке, какое себе можно представить. Все внимание и силы современных диффузионистов сосредоточены на тихоокеанской стороне, атлантическая же сторона оказалась в таком забвении, что Роу, решив постоять за изоляционизм, приводит в подтверждение независимой эволюции длинный список параллелей в культурах Средиземноморья и Америки. Перед этим он говорит, что не собирается опровергать каждый довод диффузионистов, ибо тогда не останется времени для конструктивной работы и его могут обвинить в отсутствии собственных мыслей. А дальше следует то, что Роу называет «основательным перечнем специфических черт ограниченного распространения, общих для культур древней Андской области и древнего Средиземноморья до средних веков». По сути дела, этот список шестидесяти специфических культурных элементов древнего Средиземноморья и Южной Америки и есть его единственный аргумент в пользу изоляции Нового Света. Другими словами, доказывая изоляцию, Роу опирается на культурные параллели. Вот как он рассуждает: «Я хочу этим показать, что даже большое количество весьма сходных черт культуры далеких друг от друга областей еще не доказывает, что был прямой контакт».

К этой умеренной формулировке: «Не доказывает, что был прямой контакт» придраться как будто нельзя. Но дальше Роу делает в антропологической науке такой же скороспелый вывод, какой в свое время сделал в этноботанике Меррилл. Он молчаливо заключает, будто формула «не доказывает, что был контакт» равнозначна формуле «доказывает, что контакта не было». Разумеется, нет никаких причин заменять первое умозаключение вторым.

Попытка Роу параллелями опровергнуть мысль о доколумбовых контактах с Америкой — не новость. Прежде чем появился его список аналогий, Фрэзер писал: «Оспаривая транстихоокеанскую диффузию, часто используют такой прием: указывают на независимые параллели в других частях света». И Фрэзер подчеркнул, что для подтверждения самостоятельной эволюции ссылкой на такие параллели нужно «показать, что данная черта либо чересчур ординарна, чтобы иметь значение, либо слишком изолирована от сопоставляемого, чтобы с ней стоило считаться».

Шестьдесят элементов Роу, по его же мнению, не были ординарными; значит, вескость его вывода всецело определялась тем, сумеет ли он показать, что черты, присутствующие в Перу, слишком изолированы от таких же черт в Средиземноморье, чтобы с ними стоило считаться. Однако Роу даже не касается того, что должно составлять основу его заключений.

В самом деле, разве до Писарро перед народами Средиземноморья стояли какие-нибудь географические или психологические барьеры, от которых испанцы и португальцы были свободны? Или средиземноморские мореплаватели до 1492 года не располагали надежными судами? Или не было еще Канарского течения и восточных пассатов? Или Панамский перешеек до Бальбоа был более труднопроходим, чем после него? Роу не ставит этих вопросов и не дает на них ответа, предоставляя читателю гадать. Если Роу не покажет, что в исторически короткий срок, за который средневековая культура Средиземноморья была перенесена в Перу, существенно изменились ветры и течения, или принципы судостроительства, или психология человека, его положение останется недоказанным, а старательно подобранный перечень параллелей завтра может стать аргументом в пользу какой-нибудь диффузионистской гипотезы.