Фарли Моуэт - Проклятие могилы викинга

— Начальник фактории удивился, что у нас столько мехов и мы можем купить так много всякого товара. Но он, конечно, не знает, что тут большая часть для вас и для вашего путешествия в тундру. Да только и он, и священник из миссии много спрашивали про тебя, Джейми. А когда мы уезжали, священник сказал, чтобы мы, кри, не прятали тебя, не то не миновать нам беды от полиции. Но мы не боимся. Только вот что он сказал плохое. Сказал, полиция будет тебя искать, пошлёт патруль на собаках, а не найдёт тебя патруль — прилетит самолёт, который может на лёд садиться.

Страх клещами сжал сердце Джейми.

— Патруль на собаках может застать врасплох. А самолёт возьмёт да и сядет прямо перед нашим домом. Меня наверняка схватят. Что же делать? Как ты посоветуешь?

Вопрос был обращён к Альфонсу, но ответил Питъюк.

— Что делать? Уезжать нам надо. Уйдём на север от кри, на озера и болота. Верно говорю? Там бобра, ондатры много. Там на тукту охотиться будем, на олень. Зиме скоро конец. В палатка жить будем.

— Верно говоришь, Питъюк, — сказал Альфонс. — Если на Север поедете, мы сумеем предупредить вас, когда придёт полиция. Они сперва здесь искать будут. Потом к нам приедут. Кри им мало скажут, а что и скажут — не больно им поможет. — Тут Альфонс принялся набивать свою самодельную трубку. — Только зачем вам в палатках жить? На Кэсмирском озере стоит дом Кэсмира. Кэсмир был великий вождь, хоть он и элдели. Дом построил большой, на высоком холме, окон много — чтоб видеть на много миль, кто по его стране ходит. А когда умер, никто не стал в том доме жить; изо всех чипеуэев он один под крышей жил. Деникази, наверно, позволит вам поселиться в том доме. Я поеду к нему на стойбище, спрошу. Вот Эуэсин вернётся, собирайте все, что надо, да поезжайте на Север.

На другое утро Альфонс уехал, а когда днём Возвратился Эуэсин, в доме все было вверх дном. Большую часть припасов и снаряжения, которые понадобятся для весенней охоты и для путешествия в тундру, уже увязали в тюки; осталось только погрузить их на тобогганы и нарты. Альфонс, верный своему слову, получил для мальчиков разрешение поселиться в доме Кэсмира и послал им в помощь двоих людей своего племени с собачьими упряжками.

Джейми так боялся, что вот-вот нагрянет полицейский патруль, так ему не терпелось поскорей унести ноги, что он даже не мог толком объяснить ошеломлённому Эуэсипу, из-за чего такой переполох. Но скоро Эуэсин и сам все понял, горячо взялся помогать, и в тот же день после обеда все было готово. Собачьи упряжки двинулись в путь. В сумерках добрались до стойбища кри на Танаутском озере, там и заночевали. Наутро заспешили дальше и, наконец, на восточном берегу Кэсмирского озера, на гребне холма, увидели дом Кэсмира.

Замечательный это был дом — бревенчатый, и бревна не уложены, а поставлены стоймя; к тому же в нем было целых три комнаты. В каждой стене — по два окна, а так как дом стоял высоко на безлесном холме, выше окружающих холм деревьев, то из окон видно было все окрест миль на восемь, а то и на десять.

Собаки с трудом втащили в гору тяжело нагруженные сани.

— Нелегко будет возить воду из озера, — сказал Эуэсин.

И тут мальчики вдруг осознали, что Анджелина, которая в доме Макнейра всегда сама носила воду, все ещё с ними.

А она уже успела растопить печку и старательно выметала мусор, скопившийся здесь за годы после смерти вождя Кэсмира.

Джейми озадаченно поглядел на распахнутую дверь дома.

— Она-то чего ради с нами увязалась? Кто её звал? — растерянно спросил он.

Ответом было молчание. Да, конечно, никто Анджелину не приглашал. Но никто и не запрещал ей поехать с ними. В суматохе поспешных сборов да и в пути Эуэсин и не задумывался, почему сестра с ними. Питъюк все время помнил, что Анджелина здесь, но уж он-то вовсе не собирался напоминать об этом или предлагать, чтобы её оставили в стойбище кри. Ну, а Джейми только о том и думал, как бы поскорей убраться с озера Макнейр, — ему было не до Анджелины, тем более что она умела не бросаться в глаза.

Эуэсин невесело усмехнулся.

— Что ж, — сказал он, — звали не звали, а она здесь. Если ты знаешь, как от неё избавиться, попробуй. Ну, а по мне пускай остаётся — кому-то все равно надо стряпать, а она хотя бы не отравит нас, не то что вы оба, когда приходит ваш черёд готовить еду. — Он лукаво глянул на Питъюка. — Что скажешь, Питъюк? Разве плохо, если можно посидеть и отдохнуть, а хлопочет пускай кто-то другой?

— Что скажу? Скажу — оставляйте бедный девчонка в покое, не то возьму опять да как стукну лбами.

— «Бедный девчонка»! — фыркнул Джейми. — Да она обвела вас обоих вокруг пальца! Но я в меньшинстве, так что пускай пока остаётся.

Анджелина словно бы не подозревала, что за порогом в эти минуты идёт жаркий спор о ней. Но, подметая, она тихонько улыбалась.

Они хорошо сделали, что переехали, и причин на то было несколько. В доме Кэсмира они могли не опасаться, что полиция нагрянет к ним неожиданно; к тому же вокруг простирались отличные охотничьи угодья. Земли эти принадлежали чипеуэям, но те из них, кого не унесла болезнь, так ослабели, что промышлять зверя этой весной им было не под силу.

Дня через три после того, как мальчики и Анджелина устроились на новом месте, их навестил вождь Деникази. Поначалу старик сказал только, чтоб спокойно пользовались и этим домом, и землями чипеуэев. В ответ (это придумал Эуэсин) мальчики пообещали отдавать чипеуэям четверть добычи ондатры и бобра — они ведь хорошо понимали, как сейчас нуждаются чипеуэи. Если Деникази и был благодарен, он ничего не сказал им прямо.

— Когда месяц народится, поедете на Север, в тундру? — спросил он. — Каноэ белых не берите. Нехорошие. Тяжёлые очень. У элдели каноэ берите. Я сказал.

— По-моему, это значит, он хочет дать нам чипеуэйские каноэ, — объяснил Эуэсин, переведя слова вождя. — Если так, нам повезло. Их каноэ самые лучшие во всем северном крае. Они из бересты. Маленькие, лёгкие.

— Слушай, Эуэсин, — сказал Джейми, — скажи ему про полицию, что меня искать будут. Пускай знает. Вдруг полиция через эти места поедет!

Эуэсин перевёл слова Джейми; суровое лицо старика неожиданно осветилось чем-то вроде усмешки. Он вдруг разразился длинной речью:

— Говорят, белая полиция, они знатные ездоки. У-у! Да только где им с моими равняться. Они по широким дорогам ездят, по большим рекам и озёрам. А мои такими дорогами ездят, какие один олень видел. Элдели покажут вам тайные пути, и пускай тогда белые люди вас ищут. Состарятся, зубы потеряют, а никого не отыщут, одних чаек да белок. У-у! Я для них обманных следов понаделаю, как матёрый волк.