Коре Холт - Состязание. Странствие

Молодой Руалд Амундсен играет в карты со Смертью. Ему 25 лет, он штурман на «Бельжике». Руководит экспедицией барон Адриен де Жерлаш. Ее задача — исследовать антарктические воды. По моде того времени штурман носит усики и холеную острую бородку. Высокий череп одет еще не поредевшей шевелюрой. Каюта маленькая и неуютная. Воздух в ней тяжелый; судно затерто льдами. За бортом грохочут льдины, они встают на дыбы, сталкиваются между собой, крошатся, уходят под воду, стискивают корабль, обрушиваются на палубу. Судно и люди объяты мраком. Мраку не видно конца. Сидя на койке, Руалд играет в карты со Смертью. У молодого ученого Данко цинга, он скоро умрет. Лицо его пожелтело. Глаза налиты кровью и светятся в сумеречной каюте.

Он кричит:

— Играй со мной в карты!.. Я скоро умру!..

Все участники экспедиции больны цингой. Больны и Руалд, и американский врач Фредерик Альберт Кук. Но эти двое еще сохраняют какие-то силы. Они нашли средство против смерти: пьют кровь. Нет-нет да высунется из разводья тюленья морда, нет-нет да и покажется один-другой пингвин. В темноте они подкрадываются к птицам и зверю, безжалостно вонзают в добычу нож, припадают губами к открытой ране и пьют, пока жертвы еще корчатся в судорогах. Волокут добытое мясо на судно, пытаются заставить и других есть его сырым. Но руководитель экспедиции отказывается. И запрещает своим людям. Воспаленные глаза Адриена де Жерлаша излучают безумие. Он подозревает двух охотников в желании умертвить остальных членов команды. Каждое утро следует приказ: «Кровь не пить!»

И вот молодой Руалд, нарушитель приказа, с запекшейся в бородке кровью, сидит на краю койки рядом с умирающим товарищем и играет с ним в карты. Проигрывает кон за коном. Но Данко еще достаточно соображает, чтобы видеть, что противник нарочно поддается. И он кричит в отчаянии:

— Ты думаешь, я уже мертв!

Руалд играет всерьез и выигрывает.

Тогда Данко кричит:

— Тебе нисколько не жаль меня!.. Я ведь умру!..

Человек с окровавленной бородкой пытается затолкать кусок сырого мяса в рот своего умирающего товарища. Хотя знает, что это уже не поможет.

Судно затерто льдами из-за невежества Адриена де Жерлаша. Он не был знаком с обстановкой в антарктических водах. Пробиваясь сквозь льды, они попали в шторм. Дул северный ветер. Опытные моряки тотчас взяли бы курс на открытое море. Жерлаш увидел на юге широкое разводье. Решил, что там никакой шторм их не достанет. Так и вышло. Но их затерло льдами, и они провели тринадцать месяцев в ледовом плену.

После Руалд без тени кичливости говорил, что он видел опасность. Понимал, что Жерлаш делает как раз то, чего нельзя было делать. Но, говорил Руалд, никто не спрашивал моего мнения. Поэтому я молчал. Угодничество? Возможно. В таком случае угодничество в сплаве с самообладанием. После нескольких недель ледового плена Жерлаш, свалившись от болезни, пишет завещание.

Фактическим руководителем остается Руалд Амундсен. Но в одном Жерлаш непреклонен:

— Кровь никому не пить!

Столь же непреклонна воля Руалда:

— Все должны пить кровь!

Но члены команды «Бельжики» боятся сырого мяса больше, чем смерти. Поговаривают, что этот норвежец задумал всех прикончить, принуждая их пить кровь.

За этот год во льдах Руалд проникается глубоким уважением к американцу доктору Куку. Много позже случилось так, что Кук, вернувшись из Арктики, заявил, что достиг Северного полюса. Его уличили в обмане. Сверх того, Кук был пойман на денежных махинациях и очутился в тюрьме в Канзас-Сити. К тому времени Амундсен приобрел мировую славу. Он приезжает в Канзас-Сити с лекцией. Посещает в тюрьме своего друга. Американские газеты обрушиваются на него с нападками. Дескать, Амундсен стал на сторону жулика. Амундсен должен был это предвидеть до того, как постучался в тюремные ворота. Но, как всегда, он был непреклонен.

О чем говорили они с Куком, никому не известно.

Может быть, о матросе на «Бельжике», который заболел манией величия, меж тем как Данко ждал смерти?.. О крадущихся шагах на палубе, о звуке разбивающихся льдин, похожем на крик погибающего человека? О Данко, который вскакивает на койке, бодает подволоку, теряет сознание, снова приходит в себя и кричит:

— Не один я умру!.. Играй со мной в карты!..

Возможно, они говорили о последнем странствии Данко. Его тело опускают в полынью. Серый рассвет занялся надо льдами, над судном, которое накренилось так сильно, что люди должны держаться за канаты, ступая по наклонной палубе. Вся команда, включая руководителя экспедиции, барона де Жерлаша, выбралась на палубу. Они словно ходячие трупы — желтые, отощавшие, большинство без зубов. Только двое сохранили силы и румяный цвет лица: те, что пили кровь.

Данко зашивают в парусину. К ногам привязывают груз. На леденящем ветру произнесены положенные слова, после чего Руалд и доктор Кук спускают тело за борт. Покойник становится в воде торчком. Медленно погружается. Две льдины трутся друг о друга с причудливым звуком; кажется, это смеется покойник.

Дело обстоит так, что либо они выберутся изо льдов, либо все погибнут. То тут, то там открываются разводья, но снова закрываются прежде, чем удается вывести судно на волю. И здесь доктору Куку приходит в голову идея: они должны прорезать себе путь из плена. Руалд поддерживает его. Двум сильным волям противостоят много слабых. У команды нет сил для работы. До ближайшего разводья сотни метров, а у них нету приличных пил, они обречены оставаться во льдах. Обречены на смерть.

Но многим слабым волям противостоят две сильных. Амундсен до конца жизни не забывал о своей благодарности доктору Куку. «Бельжика» вышла изо льдов.

Знаем ли мы, чего это стоило даже самым сильным? Где лежит предел, за которым душа надрывается? Когда они встретились в следующий раз, один из них был мошенником. Другой судился с собственным братом.

Есть снимок, на котором Руалд Амундсен сидит в люльке, подвешенной к воздушному змею. Очевидно, фотограф был специально приглашен. Амундсен висит довольно высоко над землей, на нем цилиндр, крахмальный воротничок, перчатки, лаковые полуботинки. В богатыре есть что-то от барышни. Так и кажется, что он пользуется губной помадой. Зная, что его будут фотографировать, он печется о своем достоинстве — мещанин, который не считает возможным шокировать публику, снимаясь без перчаток. Оригинальный в выборе вспомогательных средств — предполагалось, что воздушный змей обеспечит лучший обзор, поднимая его надо льдами, — он до неприличия пристоен в своих манерах. Он никогда не прекословит тем, кто, в его понимании, занимает более высокое положение в обществе. Постепенно у него вырабатывается привычка возражать любому из подчиненных, кто в чем-либо не согласен с ним.