Франсис Чичестер - Кругосветное плаванье "Джипси Мот"

Весь этот день “Джипси мот” шла отлично; думаю, что ей тоже не терпелось поскорее встать к своему причалу в гавани Плимута! За последние 5 дней она отмахала 810 миль, делая в среднем по 162 мили в сутки. Вечером установил и включил сигнальный огонь “лишен способности управляться”. К моему изумлению, сигнал зажегся. Два красных огня на носу, один над другим, показывали, что “Джипси мот” не управляется. Сигнал зажигал ночью, когда ложился спать, находясь на оживленных судовых путях. Парусникам должны уступать дорогу все суда, кроме рыболовных, но и те, при удаче, могут свернуть в сторону, если увидят красные огни сигнала “лишен способности управляться”. Эти два красных огня плюс ходовые огни плюс керосиновый фонарь на штаге и переноска в кокпите делали “Джипси мот” похожей на рождественскую елку.

Но преимущественное право прохода немногого стоит в эпоху больших пароходов и теплоходов. Последние считают маловероятным встретить мелкие суденышки в открытом море и часто не соблюдают должной осторожности, Счетчик горючего доказывает, что осталось всего два галлона; вытащил шелловскую двухгаллонную пластмассовую канистру и залил в бачок. Не хотелось рисковать, ведь если выработать все горючее досуха, то может образоваться воздушная пробка, и как раз тогда, когда мотор будет особенно нужен для зарядки батарей. У меня оставалось четыре галлона в бачке мотора, да еще два в запасе. Убедившись, что горючего достаточно, почувствовал облегчение, ведь мне предстояло нести много огней с приближением к западному входу в Ла-Манш.

Утром 25 мая в 02.30, положив судно на другой галс и вернувшись в каюту, я стал рыться в одном из рундуков и неожиданно нашел там совершенно свежий лимон! Вот это действительно было приятным событием. Горячий мед с лимоном помог мне крепко уснуть, и я проспал до 08.30, когда меня разбудили своим гулом два “шеклтона” — самолеты британских военно-воздушных сил. Мне трудно было расстаться с царством грез, и, обругав их, я притаился в постели. Впрочем, вскоре сообразил, что веду себя по-хамски по отношению к летчикам, которым стоило немало труда отыскать меня в просторах океана. Впервые после выхода из Австралии поднял вымпел Королевского яхт-клуба и британский военно-морской флаг.

Залитая солнечным светом, “Джипси мот” быстро бежала по искрящейся сини океана к Ла-Маншу, покачиваясь с борта на борт и слегка поклевывая носом, будто играя, Как солнце все преобразило! Возбужденный быстрым ходом, который особенно остро чувствуется на маленьком судне, я рассчитывал пересечь линию старта через 50–60 часов. Надеялся финишировать в 11.00 в воскресенье 28 мая. Общая продолжительность перехода свелась бы тогда к 119 дням, или 17 неделям, то есть ход оказался бы гораздо медленнее, чем я рассчитывал. В плавании, разумеется, пришлось встретиться с трудностями, но их следовало предвидеть. Плыть по Атлантике было необычайно приятно и, во всяком случае, не так страшно, как в южных водах. Как-то быстро забывается, что в таком дальнем одиночном плавании приходится волноваться не только за судно. Нередко у тебя возникают такие мысли, которых стараешься не допускать. К тому же еще надо преодолевать нежелательные настроения, подавлять явный страх. Порой поддаешься размышлениям о тщетности непрерывных усилий в течение четырех долгих месяцев, а усилия эти, не прерываемые ни днем, ни ночью, даются так тяжело!

Обычно, возвращаясь после дальнего одиночного плавания, я как-то побаиваюсь встречи с землей после долгой разлуки, но на этот раз чувствовал себя спокойнее, заранее примирившись со всем, что меня ожидало. Быть может, мои прежние плавания были недостаточно длительными? Какое же влияние оказали на меня четыре месяца одиночества? Какие новые привычки у меня появились? Одной из этих привычек, безусловно, неприемлемых в обществе, была укоренившаяся во мне склонность засыпать в любое время дня. Слишком долго я не мог поспать вволю. За ночь приходилось вставать по нескольку раз. Ночь накануне, например, в целом прошла спокойно. Казалось бы, я должен был спать сном праведника, так как принял много болеутоляющих средств, но мне все же пришлось вставать четыре раза. Не раз за обильным завтраком я вдруг крепко засыпал.

Живо представил себе, что произойдет, если через несколько дней за званым обедом в Лондоне я после супа заявлю хозяйке дома: “Простите, но должен минут десять поспать перед следующим блюдом”.

Вторая привычка — разговаривать с самим собой — в обществе будет принята как симптом начинающегося безумия: ведь так ведут себя сумасшедшие. Вот что записано по этому поводу в журнале:

“Я так втянулся в эту дурную привычку, что уже не пытаюсь от нее избавиться. Обычно пускаюсь в разные разговоры, оказавшись в трудном положении или сложной обстановке. Думается, что они помогают, когда, например, берешь высоту солнца. Произнося цифры вслух, как бы уменьшаешь возможность ошибки. Если здорово прижмет и все идет плохо, скажем, при внезапно налетевшем шквале или когда судно перестает слушаться руля, то очень полезно громко отдавать команду самому себе, перечисляя, что надо делать и в какой очередности. Сразу же прекращается паника, связанная с тем, что мозги забиты множеством всяких мелочей, и кажется, что все они одинаково важны и все надо сделать немедленно”.

Откопал карты района подходов к Ла-Маншу с запада, из Атлантики” Этой ночью шел по крупномасштабной карте № 1598, пересекая материковую отмель; на протяжении нескольких миль совершил переход от глубин в 2000 морских саженей к водам глубиной менее 100 саженей. Вспомнил, что в этом районе постоянно встречал целые флотилии тунцеловов, поэтому, проверив сигнал “лишен способности управляться”, я снова установил его на место.

В течение нескольких дней на море был шторм, и оно выглядело вполне фотогенично, чтобы сделать несколько снимков. (Кстати, самое лучшее средство успокоить море — это заняться съемкой штормовых волн.) Прождал целый час в крайне неудобной позе, но ни одного стоящего кадра не подвернулось. Однако не успел спуститься в каюту и снять дождевое платье, как бум, бум, бум! — три вала один за другим обрушились на “Джипси мот” и залили палубу. Упустил отличную фотографию. Здешние волны казались дружелюбными. Мне теперь не надо было бояться 60-футовых валов, подкрадывающихся исподволь, чтобы нанести удар.

Два “шеклтона”, прилетев на следующее утро около 06.00, опять разбудили меня, когда я еще спал, пригревшись в койке. Подумал было, что они ведут учебную атаку на подводную лодку, и мысленно послал им проклятия. В полдень подошел телевизионный катер компании “Би-Би-Си”, и ветер тут же упал. Старался починить правый ходовой огонь, но мои попытки не увенчались успехом. Из всех неудачных предметов моего оснащения этот фонарь побил рекорд никчемности. “Джипси мот” лежала почти в полном штиле, а впереди оставалось еще два судна: одно — телевизионное, а другое — не знаю чье. Как бы то ни было, их команды вели себя образцово: никто со мной не заговаривал и не мешал заниматься своим делом. Это было весьма кстати, так как мне предстояла уйма работы. В час ночи записал в журнал: