Жанна Голубицкая - Десять дней в Рио

Тут посреди улицы появляется группа монтеров, настраивающих аппаратуру, а за ними с микрофоном в руках несется крайне любопытное существо. То ли он, то ли она — непонятно, но выряжено это чудо в прямом смысле в пух и прах: розовые перья, какие-то немыслимые рюши, отороченные разноцветным пухом.

— Браво! Брависсимо! — начинает вопить сие розовое создание, настраивающее микрофон.

До начала еще 15 минут, и во мне оживает журналистка. Я направляюсь прямиком к заинтересовавшему меня чуду. Остается только надеяться, что оно понимает по-английски:

— Привет! — говорю я радостно. — А вы кто?

— Привет! — отвечает существо. Ура, меня поняли! — Я пухадор — ведущий выступления «Salgueiro». Мы скоро начнем.

— А как вы будете вести шоу? Там же только танцы!

— О нет, сеньорита, вы заблуждаетесь! Без пухадора не смогла бы выступить ни одна школа! Именно мы направляем и ведем шествие, подбадриваем зрителей и танцоров. По нашей команде сходятся и расходятся крылья, выезжают платформы. Чтобы стать пухадором, надо иметь очень сильные голосовые связки и дар импровизации. Никогда же не знаешь, как дело пойдет, насколько активны будут трибуны. А мы должны перекрывать своими комментариями тысячи других звуков: крики толпы, музыку, грохот барабанов. Также в обязанности пухадора входит призыв к самбе. Мы запеваем «Samba de enredo», а весь Самбодром подхватывает. Вы сейчас сами все увидите! Только сядьте во фризу.

— Куда? — не понимаю я.

— Видите вон тот ряд столиков с шестью стульями, который ближе всего сюда? Это и есть «фриза» — лучшие места. Они ближе всего к проспекту, с них самый хороший обзор, и в дни карнавала они стоят дороже всего. Но на репетиции вы можете сесть, где вам угодно. А вон те места, похожие на трибуны стадиона, — это «аркибанкада», они дешевле. Обратите внимание, что пронумерованы места только на трибуне девятого сектора. Он для туристов, поэтому вокруг него все время маячит охрана.

— А как выбирают школу-победительницу? — интересуюсь я. — По каким параметрам? Я слышала, что шоу у всех разные, их же, наверное, трудно сравнивать…

— Это целая система, сеньорита! — отвечает пухадор. — Судей, входящих в жюри, переизбирают каждый год. Соревнования идут три дня, жюри все отсматривает и делает пометки. Среди судей — не только специалисты по танцам, но и художники, и музыканты. Потому что при выборе победителя учитывается не только хореография, но и концептуальность. Как в общую идею шоу ложатся костюмы и декорации. Смотрят даже, как оформлены повозки и платформы, на которых идет выступление. Также играет свою роль история каждой конкретной школы. То есть где-то мы вынуждены конкурировать сами с собой. Если, к примеру, в прошлом году мы показали грандиозное шоу, а в этом году оно будет заметно слабее, мы не станем первыми, даже если будем лучше других. В этом смысле наша «Salgueiro» вынуждена неустанно поддерживать собственное высокое реноме, ведь мы лучшие!

— Да, это жестко, как я посмотрю! — соглашаюсь я.

Минут через пять фанфары возвещают о начале прогона. Я следую совету пухадора и сажусь во фризу. Официант разносит коктейли, я беру кайпиринью и готовлюсь любоваться.

Самбодром оглушается ритмичной самбой — ей-богу, так и хочется пуститься в пляс!

Мой знакомый пухадор не менее оглушительно объявляет в микрофон название школы:

— Salgueiro!

Под грохот самбы на проспект поочередно выходят — вернее, выплясывают — группы танцоров, каждая одета в свой цвет. От Крейга мне известно, что эти разноцветные колонны называются крыльями, они отвечают за отдельные элементы шествия, имеют собственное название и тематические цвета.

Так и есть: по мере приближения каждого крыла к центру проспекта пухадор выкрикивает в микрофон его название. Я улавливаю только слово «Байя» — это название бразильского штата. Крейг говорил, что крыло из Байи обычно занимает центральное место — в честь того, что в столице этого штата, городе Салвадор, и зародился карнавал.

Я вижу колонну танцоров в возрасте — должно быть, ветераны школы. Но это отнюдь не мешает им двигать попами так, что замирает сердце. Затем на проспект выезжают огромные платформы, украшенные невероятными декорациями, за ними появляется колонна детей.

За крохотными «самбистами» наблюдать очень забавно. По движениям и костюмам они точная копия ветеранов, но в миниатюре. Вот она, преемственность поколений!

Меня поражает точность движений танцоров: каждое крыло делает какие-то свои движения, но все вместе складывается в единое, слаженное и четко подчиненное музыке представление. Вот бы уметь так танцевать! Вернусь в Москву и запишусь в школу танцев латино. Непременно!

Минут через 40 у меня звенит в ушах и рябит в глазах. Танцующая процессия начинает казаться мне гигантской змеей — извивающейся, сверкающей и грохочущей. Я понимаю, что устала. Да уж, видимо, карнавал — зрелище для сильных и молодых духом! Шоу настолько насыщенно — и музыкой, и красками, и обилием красивых человеческих тел, — что воображение просто устает… Впрочем, может, это я старею?

Тихонько покидаю Самбодром, мне очень хочется побродить в тишине и подумать. Так бывает, когда впечатления переполняют тебя и хочется их систематизировать. Подумать: а для чего они все тебе нужны? Может, что-то стоит запомнить навсегда, а что-то, наоборот, выкинуть из головы? Я уже не раз замечала: случаются в жизни такие минуты, которые определяют твой дальнейший путь. И это совсем не обязательно моменты, когда ты принимаешь какие-то кардинальные, поворотные решения. Иногда это просто случайная мысль, мимолетное ощущение, внезапное понимание… Чего-то такого я, наверное, ищу здесь, в Рио.

И оно уже где-то близко, рядом. Город, который живет столь полной жизнью, подпитывает тебя своей энергией и заставляет задуматься: а что ты упускаешь в своем повседневном существовании?

Я уже поняла, что упускаю многое. Я упускаю себя. Я перенесла свою самоценность на другого человека.

Гляжу в путеводитель, снабженный подробной картой, и направляюсь в Центро. Тихие улочки этого района бережно хранят следы имперского Рио.

Сверяясь с картой, любуюсь памятниками колониальной эпохи. Вот монастырь Сан-Бенту, построен в XVII веке. Заглядываю в храм при монастыре. Внутри прохладно и тихо, богатейший декор в стиле барокко. Объявление на двери гласит, что в десять утра по воскресеньям тут можно услышать пение григорианских хоров. Жаль, что в следующее воскресенье я уже буду на другом континенте. Однажды я видела выступление григорианского хора по телевизору — это было торжественно и трогательно, даже на экране. Могу себе представить, какое впечатление производят эти хоры, если слушать их вживую!