Марина Галкина - Одна на краю света

Ставя тент на ветру среди низеньких кустов ивы, натягивая один его конец на весло, я изрядно намучилась и поняла, что подобная конструкция тента не очень удачна и недостаточно ветроустойчива. Да и в одиночку быстро тент не ставился.

Колышки были из проволоки, очень прочной и легкой, они не гнулись от нагрузки, но совершенно не держались в тундровом грунте, легко выскакивая обратно вверх. Колышки из уголка, хоть и тяжелее, были бы лучше. Мне пришлось ножом нарубить колышки из кустарника. Итак, облегчение снаряжения, которое я провела перед путешествием, не во всех случаях оказалось полезным.

Мой домик был настолько низким и узким, что внутрь я могла залезать только ногами вперед и спать только в одном положении. При постановке тента нужно было ориентировать его по ветру, а уклон берега не совпадал с его направлением, поэтому в первую ночь мне пришлось спать головой вниз. И как раз шел дождь, я была утомлена и в первый же вечер решила воспользоваться горелкой. Сидеть под тентом в три погибели и готовить еду было очень неудобно и тесно. Из-за небольших размеров, при порывах ветра стенки тента касались моего тела, а я боялась, что ткань тента будет протекать в тех местах, к которым прикоснешься. Не доверяя непромокаемости тонкого корейского материала, из которого был сшит мой тент, и не успев испытать его в Подмосковье, я захватила с собой еще небольшой кусок полиэтилена.

Дождь, шедший ночью, испытывал надежность моей крыши. Я чутко заснула и вскоре почувствовала, как брызги сыплются с потолка, палатка быстро отсыревает. Я накрыла палатку полиэтиленом и только после этого, успокоившись, заснула крепко. По моим замыслам, палатка должна была защищать меня от комаров (которых пока не было из-за холода), наружный тент от ветра, а полиэтилен от дождя. Будь у меня один полиэтиленовый тент, он бы неминуемо порвался на ураганных ветрах открытых тундровых просторов. Но, как оказалось, ставить трехслойное сооружение — не самый оптимальный выход из положения.

На следующий день непогода не прекращалась. Леденящий встречный ветер с дождем в лицо как будто предостерегал меня, говорил: «Куда ты? Опомнись, вернись, пока не поздно». Постоянно преодолевая напор течения половодной реки, я обнаружила, что один носок моих гидроштанов пропускает воду. Да, они были не новыми и теперь требовали небольшого ремонта. Мелочь? Однако такие мелочи в самом начале длительного путешествия досадны. Если неполадки в снаряжении выявляются на старте, чего же ждать дальше?

Было грустно, мне казалось, что я очень медленно иду. Отсутствие карты не позволяло мне оценить количество пройденных за день километров. Местами мне приходилось нести каяк по камням, в обход порогов, что окончательно лишало меня сил.

Но больше всего меня угнетало то, что в нескольких местах к реке подходили дороги, две накатанные колеи в грунте. Я понимала, что места вокруг еще обитаемые, что сюда можно добраться на машине, что я не на Чукотке (черт побери!), что цивилизация близка. Не было чувства дикости и оторванности.

«Есть нормальные дороги, а я, как дура, бреду где-то рядом. Смогла прилететь на Чукотку, а чиновников победить не смогла». Подавленное состояние не покидало меня. К тому же я рассчитала, что, когда я приплыву к стационару, перемешаясь с такой скоростью, экспедиция уже может свернуть работы. Погода не улучшалась, очередной порог окончательно лишил меня сил, я сломалась и решила плыть по течению и ветру. Меньше, чем за полдня, я с легкостью проделала то расстояние, которое с трудом преодолевала в течение двух суток. С плотины на вахтовке с рабочими я уехала в Воркуту и затем на поезде домой в Москву.

Так бесславно закончился мой чукотский вояж. Все друзья, желавшие мне удачи, жалели меня. Но в то же время говорили, что рады тому, что я вернулась. Живая, и это главное. А прошла по Чукотке или нет, для них совсем не важно…

Желание попутешествовать по Чукотке у меня не пропало. А происшедший со мной случай заставил призадуматься. Действительно, кто я такая? Чтобы со мной считались чиновники, нужно иметь при себе какие-нибудь солидные документы. Так как врать я умею не сильно, документы мне нужно было получить настоящие. Я решила запастись «Маршрутной книжкой туриста» и командировочными удостоверениями.

В душе и на деле я давно была путешественницей, но получалось, что странствую я только для себя и делюсь своими впечатлениями лишь в узком кругу друзей. А ведь для описания приключений нужна лишь ручка и бумага. Ну и, конечно, некоторые способности.

Относительно наличия у себя последних я сомневалась, но решила проверить и дебютировала в качестве корреспондента в газете «Вольный Ветер». Это газета для любителей активных путешествий, спортивных походов и авторской песни. И вскоре по оценкам читателей выиграла первый приз за лучшую публикацию года в этой газете.

Готовясь к предстоящему путешествию, я решила изменить маршрут. Я поняла, что мне не нравится низинная петляющая широкая река Ынпынгэвкууль (хоть я и видела ее лишь сверху, из иллюминатора самолета), и рассмотрела новые варианты попадания к верхнему течению Танюрера из города Анадыря. Для подъема я решила использовать реку Канчалан. Почему-то я верила, что по Канчалану меня смогут подбросить на моторке вверх, и я вскоре окажусь в окружении гор. От притоков Канчалана волоки к притокам Танюрера также могли быть разными.

Я предполагала три варианта волоков, и какой из них можно будет осуществить, должна была решить уже на месте. Ведь я не знала, как далеко можно будет подниматься бечевой против течения, до каких пор река будет достаточно глубокой.

В заявке путешествия, которое я на этот раз оформила в начале лета в городском центральном турклубе Москвы, основным вариантом я рассматривала волок от Гачгагыргываама на приток Танюрера — Ныкчекваам, который впадает в Танюрер южнее полярного круга. В тех местах Танюрер еще широкий, и окрестные горы отделены от него несколькими километрами заболоченных низменностей, но, по мере продвижения по нему к северу, горы подступали вплотную к реке. И, главное, в месте, где Танюрер пересекает полярный круг, я должна была встретить уникальный лес. Островок леса из тополей чуть ли не в два обхвата толщиной посреди безлесных ландшафтов, да еще на Полярном круге, описанный в отчете Рудольфа Седого, привлекал мое внимание.

Запасной вариант волока на Танюрер через притоки озера Безымянного и 35-километровый сплав по вытекающей из него речке Озерной казался мне более сложным. Практически даже неосуществимым из-за предполагаемой маловодности тех притоков, хотя при таком варианте я попадала уже в верхнее течение Танюрера за Полярным кругом.