Бенгт Даниельссон - Счастливый остров

Немногочисленные сведения, содержащиеся в лоциях, также чаще всего ошибочны или противоречивы. Например, в Sailing Directions долгое время сообщались об одном из островов Туамоту такие данные:

«Тепото. Остров, по-видимому, вулканического происхождения, берега местами наклонно, местами отвесно опускаются в море. Углубление в центральной части острова (без сомнения, потухший кратер) образует естественный водоем, часто заполняемый дождевой водой. Почва, богатая гумусом, очень плодородна, однако способы обработки земли примитивны и урожай невысок. Остров иногда посещается полусотней туземцев. Изо всех островов архипелага о. Тепото, пожалуй, единственный, обладающий удобной якорной стоянкой, где шхуны могут найти защиту от юго-восточных штормов».

Это описание было изменено лишь в 1938 году и стало звучать следующим образом:

«Тепото. Небольшой коралловый остров, по-видимому поднятый со дна моря вулканическим извержением. Покрыт коралловой галькой и большими коралловыми глыбами. На острове обитает с полсотни человек, которые питаются почти исключительно рыбой и черепахами. Пьют только кокосовое молоко, хотя на острове вырыты два колодца с солоноватой водой. Якорной стоянки нет, шхуны лишь с большим трудом могут найти ненадежное убежище в западной части острова».

Стоит ли после этого удивляться, что большинство местных судоводителей смотрят с недоверием на секстаны, лаги, хронометры и наставления, а предпочитают руководствоваться собственным опытом и обширным запасом неписаных, но зато точных наблюдений, полученных ими в наследство от многих поколений моряков. Они знают, между какими островами сильнее течение, когда наступает прилив и отлив, как изменяются ветры по временам года, знают тысячи других вещей, которых не найдешь ни в одной книге и которые куда важнее, чем мудреные инструменты и таблицы европейцев.

Капитан «Моаны» был сравнительно молод, но уже овладел всеми тонкостями навигации в архипелаге Туамоту и в первую же ночь продемонстрировал свое искусство, проведя шхуну между двумя островами, разделенными проливом всего в несколько километров шириной.

— Это же проще простого — по гулу прибоя определить расстояние до берега, — объяснил он. — Если гул одинаково силен с обеих сторон, значит, я нахожусь в середине пролива. Надо только как следует прислушаться.

Я вслушивался долго и внимательно и пришел в конце концов к выводу, что прибой окружает нас со всех сторон.

— Так оно почти и есть, — подтвердил капитан с улыбкой. — Как раз сейчас мы свернули в большой залив, потому что чуть севернее посреди пролива есть два опасных рифа, которых следует опасаться. Но скоро мы опять ляжем на старый курс. Надо только получше прислушиваться, а остальное совсем просто…

Для капитана «Моаны», по-видимому, не представляло никакого труда в непроглядный мрак вести шхуну через лабиринт коралловых островов и рифов.

Утром шхуна через проход в рифе вошла в лагуну Факаравы, одного из крупнейших атоллов Туамоту. На длинной узкой полоске берега, окаймляющей с востока обширную лагуну в восемьдесят километров длиной и двадцать пять километров шириной, мы различили среди кокосовых пальм красные крыши.

— Деревня Ротоава, — объяснил нам суперкарго, надеявшийся закупить здесь несколько тонн копры.

Мы насчитали около тридцати домиков и две церкви. Однако людей не было ни души. Сошли на берег — пустота и безлюдье… Большинство домов казались покинутыми, многие были совершенно запущены и разрушились. В самом конце единственной улицы мы нашли наконец домик, дверь которого была открыта. Заглянув внутрь, обнаружили старуху и нескольких ребятишек, которые объявили, к нашему удивлению, что мсье Гомер сию минуту придет.

Мсье Гомер оказался местным лавочником — маленьким человечком с усталыми глазами и явной примесью европейской крови. Он принял нас как долгожданных друзей и торжественно провел к бетонному зданию, стоявшему на отлете, в котором оказалось одно большое помещение с голыми стенами. Посреди комнаты стоял круглый столик, окруженный четырьмя венскими стульями.

— Чем богаты, тем и рады, — сказал хозяин и предложил сесть.

Он исчез и вернулся мгновение спустя с двумя бутылками американского пива.

— Чем богаты, тем и рады, — повторил мсье Гомер и налил нам пиво сомнительного цвета да к тому же теплое.

— Чем богаты, тем и рады, — опять произнес он, — но что тут поделаешь? Конец Факараве, конец Туамоту… Острова опустели, либо почти опустели. Подумать только, на Факараве двести жителей. Двести человек на острове, где могли бы жить несколько тысяч! Но никто не хочет здесь оставаться. Все уезжают в Папеэте. Загляните в бары Папеэте. Там вы найдете население Факаравы… Иногда, растратившись, они возвращаются сюда, заготавливают немного копры и исчезают снова. Сколько всего островов в архипелаге Туамоту? Семьдесят восемь. Сколько на них жителей? Четыре тысячи пятьсот! Из них две тысячи — на Рангироа, Анаа и Такарао. Остается две тысячи пятьсот на семьдесят пять островов, или по тридцать три человека на остров! Тридцать три жителя!

Он мрачно уставился на свое мутное пиво. Мы начали понимать его: мсье Гомер явно страдал из-за отсутствия покупателей.

— Вы, очевидно, эмигранты из Европы, собираетесь поселиться на каком-нибудь из здешних островов? — продолжал мсье Гомер. — Почему бы вам не остаться здесь? Вам нужно общество, мне тоже. Последний раз попаа (так обычно называют белых во французской Океании) навестили нас в начале войны. Тогда адмирал Бэрд прилетел на самолете с авианосца, который проходил через архипелаг. У адмирала в самолете был джип, он подъехал на нем прямо к моему дому, на остальные и смотреть не стал. (Так вот откуда у мсье Гомера пиво!) А на следующий день улетел опять. До него приезжала французская журналистка — кажется, в 1930 году, — она собиралась писать книгу о Роберте Луисе Стивенсоне. А последним гостем перед ней был сам Стивенсон, тогда еще был жив мой отец. Если вы останетесь, то сможете занять его дом, который хорошо сохранился.

Теперь все стало ясно: мсье Гомер не только страдал без покупателей, он вообще тосковал по людям. Однако мы направлялись на Рароиа и не собирались застревать на полпути. Откровенно говоря, нам было не по себе, когда мы, сидя за столиком в большой голой комнате, смотрели в окно и дверь на заброшенные дома и поросшую травой деревенскую улицу. Желая доставить удовольствие хозяину, мы, как могли, похвалили его дом и пиво, после чего распрощались.

— Чем богаты, тем и рады, — произнес он с истинно гомеровской мудростью и проглотил с видимым наслаждением остатки теплого пива.