Тим Северин - Экспедиция «Уллис»

Когда наконец была найдена Троя, появилась возможность судить о том, насколько реальный город отвечает тому, что говорит о нем Гомер. Тут энтузиазм Шлимана сбил его с верного пути. В ходе длившихся не один сезон сенсационных раскопок с участием вооруженных кирками сотен рабочих, отвозивших землю по проложенной для этого узкоколейке, он углубился в толщу холма Гиссарлык и вышел на развалины города, который объявил той самой Троей, что была разрушена войском Агамемнона. Найденные при этом доспехи Шлиман считал принадлежавшими троянцам из «Илиады», и он не сомневался, что ювелирные изделия из золота украшали саму царицу Елену. Однако на этот раз ошибался Шлиман. Он зарылся слишком глубоко и обнаружил город, намного более древний, чем Гомерова Троя. Ошибку суждено было выявить второму великому археологу, работавшему на Гиссарлыке, Вильгельму Дерпфельду. Этого молодого, но опытного специалиста Шлиман умыкнул с раскопок в Олимпии, что в самой Греции. Новый помощник проявил себя усердным и серьезным исследователем. Он скоро указал азартному любителю Шлиману на его ошибку, и когда в 1894 году тот умер, Дерпфельд продолжил его дело и раскопал крепость, во всем отвечающую описанию Гомера. Широкие улицы и отличные дома были обнесены искусно выложенной стеной с прочными воротами и сторожевыми башнями, и датировка руин подходила ко времени осады. Достаточно было толики фантазии, чтобы представить себе троянских часовых, наблюдающих с крепостной стены костры осадившего город греческого войска. И Дерпфельд авторитетно заявил, что речь идет о подлинной, гомеровской Трое.

Однако и он заблуждался. Правда, некоторые гомероведы по-прежнему утверждают, что Троя Дерпфельда, получившая название Троя VI, поскольку она оказалась шестым раскопанным в этом месте городом, и есть та, которую подразумевал Гомер. Но большинство теперь склоняется к признанию открытий третьего и последнего великого руководителя раскопок Трои — американского археолога Карла Блегена, определившего лежащую выше Трою VIIa как ту, что подверглась осаде и разграблению во времена Троянской войны. Доводы Блегена носят сугубо специальный характер, они основаны на тщательном изучении керамики, сопоставлении с близкими по датировке городищами Греции, учетом датировок по Египту и Анатолии, а также на том факте, что замечательные стены Трои Дерпфельда, похоже, были разрушены не вражеским войском, а землетрясением. Тогда как Троя VIIa, утверждал Блеген, действительно разгромлена людьми.

Но вот что примечательно: хотя реальная Троя, будь то Дерпфельда или Блегена, несомненно, существовала там, где начинал раскопки Шлиман, она отнюдь не такой огромный город, какой рисует нам Гомер. Когда я впервые обходил развалины, первое, что поразило меня, — малые размеры Трои. Средняя ширина городской территории не превышает пятисот метров; за неполных десять минут можно не спеша пройти по кругу вдоль древних стен. Деревушка, да и только, а между тем эпическое повествование Гомера создает впечатление кишащего людьми огромного города с дворцами троянского царя и каждого из его сыновей, с городскими площадями, местами собраний, храмами в честь разных богов, а также, надо думать, лавками, жилыми домами, складами, конюшнями и другими постройками. Один ученый дал себе труд подсчитать, что если верить Гомеру, то в Трое могло поместиться до 50 тысяч человек. Однако Троя VI слишком мала для такой цифры, не говоря уже о Трое VIIa, убогом маленьком селении, где в самых жалких условиях могло ютиться от силы несколько сот жителей. Троя VIIa была отнюдь не прочной цитаделью; решительно настроенный враг мог в два счета захватить ее и разграбить. Не было никакой нужды в десятилетней осаде и в тысяче кораблей — да и откуда при тогдашних ресурсах взялись бы материалы и люди на такую армаду.

Не увидел я и чего-либо похожего на грозную твердыню, какой Гомер изображает Трою. Увенчанный ею холм возвышается всего метров на 30 над окружающей равниной; не столько холм, сколько бугор. Даже в те дни, когда воды залива подступали совсем близко к основанию городских стен, вряд ли крепость производила внушительное впечатление. Тем не менее воображение рисовало здесь грандиозный город с господствующими над равниной высоченными бастионами. Гомер и другие барды не были сознательными лжецами — они описывали эти места как поэты. Магия их слов превратила маленькую крепость в могучую цитадель и даровала ей нетленную славу. Воздадим должное поэтическому воображению, однако для нас тут крылось еще одно предупреждение. Если Гомер так преувеличил размеры и великолепие Трои, разве не мог он, украшая свое повествование, использовать тот же прием в «Одиссее», описывая места, которые посетил Улисс?

Перед нами пример одного из основных правил эпического творчества: автор эпоса не умаляет достоинства главных персонажей и масштабы арен, где развертывается действие. Напротив, люди у него становятся полубогами, ничем не примечательные места приобретают внушительные размеры. И обходя вокруг развалин Трои, я уразумел, что при поиске мест, описанных в «Одиссее», нам следует постоянно помнить о законах эпоса. Во избежание ошибок, допущенных первыми искателями Трои, которых сбили с толку горячие источники и внушительная цитадель на скале у Бунарбаши, мы должны весьма подозрительно относиться к объектам, отвечающим величественной или устрашающей картине, нарисованной поэтом. И наоборот: предельно внимательно присматриваться к пунктам, которые могли остаться незамеченными именно из-за малых масштабов, как у самой Трои. Наша задача — попытаться судить об увиденном, вооружась гиперболизирующим воображением поэта. Больше того: открытие Трои в толще земли под Новым Илионом на «Карте Спрэта» говорило о том, что мы вполне можем обнаружить у себя под носом места действия «Одиссеи».

Три археолога — Шлиман, Дерпфельд и Блеген — осаждали Трою куда дольше и даже агрессивнее, чем греческое войско. Шестьдесят девять лет они рыли, раскапывали, изучали, спорили о находках и снова копали, так что ныне Троя больше всего похожа на громадную свалку. Под милосердным покровом травы с веселыми кляксами красного мака и растущих прямо из древнего камня диких фиговых деревьев таятся траншеи и рытвины, ямы и кучи мусора. Помятые металлические указатели пытаются помочь экскурсантам разобраться в обстановке, сообщая, которая из груд битого камня или обросшей травой земли относится к тому или иному горизонту Трои. Городище смахивает на искромсанные остатки торта после свадебного пира. Самые внушительные руины представляют Дерпфельдову Трою VI, и пусть даже речь идет не о «настоящей» Трое, они ближе всего к облику города, каким его воображал себе Гомер.