Михаил Каминский - В небе Чукотки. Записки полярного летчика

Моторы запустили. Анисимов посидел в кабине, присмотрелся, поработал рулями и штурвалом стабилизатора. Наступил обеденный перерыв, аэродромный люд потянулся к столовой.

— Убирай колодки, садись, взлетать будем! — скомандовал Анисимов Куперштейну. И прямо со стоянки на полном газу поперек аэродрома пошел на излет! На высоте пятнадцати метров, вычертив крылом »ллипс, боевым разворотом взял курс на свой аэродром.

На Центральном сели честь по чести, как будто действительно Анисимов получил свои шесть провозных. Но он не счел себя удовлетворенным. На следующее утро Куперштейну было дано приказание подготовить машину к полету. «Да собери желающих покататься!»— бросил Анисимов. Когда ТБ–5 стал выделывать над заводским аэродромом боевые развороты, горки и вира–и<и, там прекратили работу. На старте выложили крест, летающие по кругу самолеты набрали высоту, а аэродромные механики разбежались по дальним углам.

Натешившись вдоволь, Анисимов вернулся на свой аэродром и, вылезая из самолета, удовлетворенно буркнул:

— Пусть знают, сколько провозных надо Анисимову!

Понимал ли Анисимов, что этот воздушный разбой даром ему не пройдет, неизвестно. Однако держался он так, как будто ничего не случилось. На первый взгляд казалось, что все обошлось. Суду трибунала, Анисимова не предали, но самолюбие его было наказано самым чувствительным образом: с того случая Алкснис не назначал его ведущим парадной пятерки, не допускал ни к каким демонстрациям, где бы он мог показать свое мастерство. Анисимов не мог с этим примириться; он стал много пить, по нескольку дней не являлся на службу… И в августе 1934 года трагически Погиб… но об этом — чуть позже.

Несмотря на некоторую резкость, Анисимов имел Непререкаемый авторитет как у командования, так и у Нас, молодых. Никто из нас не пытался подражать его манере поведения, мы были людьми другого поколения…

На склоне лет, вспоминая товарищей, размышляя о сущности их жизни, я не хочу, чтобы они представлялись с нимбами святых. У каждого из них были свои слабости и недостатки, но не они определяют то, чем измеряется значимость и в чем состоит красота человеческого бытия на земле. Их заслуга в том, что в меру своих сил они помогали рождаться новым знаниям людей в их борьбе за достойную жизнь.

Испытатели всегда на острие технического прогресса. Когда это острие пробивает стенку, за которой неведомое, гибнут многие, В авиации такая участь ближе всего летчикам. Потому наиболее подробно я рассказал о тех из них, с кем судьба свела меня в КБ Гроховского.

Я рассказал о тех летчиках, с которыми бок о бок работал длительное время. Незадолго до моего ухода из отряда в него поступил летчик Алексей Ширинкин. Тот самый Ширинкин, который вошел в историю гражданской войны как один из ее героев. Позднее пришел талантливый летчик Терентий Маламуж. Он сделал многое. Но о работе этих двух летчиков я знаю понаслышке, и пусть достоверно о них расскажут другие.

КАК СОВЕРШАЮТСЯ ОТКРЫТИЯ

«МЕТОД СРЫВА»

Тухачевский поставил перед КБ задачу дать десанту тяжелое оружие. Сбросить на парашюте пушку, автомобиль, танкетку…

Дело невиданное и неслыханное. С какого бока к нему подступиться? В первую очередь такой «предмет» надо суметь подвесить под самолетом, потом придумать приспособления для одновременного и безотказного открывания всех замков. Если, например, танкетка зависнет на каком–либо замке — катастрофа. Но подвесить и сбросить груз — тоже полдела. Надо рассчитать и сшить, а вернее — построить парашют, соответствующий весу груза. Парашют для танкетки должен иметь диаметр в сорок метров, а площадь — более 1200 квадратных метров. Если иметь в виду, что парашют летчика требует пятьдесят квадратных метров купола, легко представить, какая это махина — грузовой парашют для тяжеловеса. Такой парашют и сложить–то можно не во всяком ангаре, а каково его сшить?

Но уже работал парашютный завод, созданный энтузиастом нового дела инженером–изобретателем М. А. Савицким. На заводе стали осваивать крупногабаритные парашюты. Правда, при первом же сбрасывании перкалевый купол парашюта лопнул. Конструкторы подумали: случайность! Проверили расчет площади купола, повторили сброс. Парашют снова разорвался, а пушка зарылась в мерзлый грунт. Испытания прекратили, стали думать, в чем ошибка?

Конструкторы как будто шли правильным путем. Увеличивая груз, соответственно добавляли площадь парашютному куполу. И вот осечка за осечкой…

— Здесь какая–то закономерность. Стена! За ней то, чего мы не знаем, а знать вот как нужно! — говорил Гроховский своему коллеге, инженеру и парторгу КБ Александру Блюму.

На зеленой бумаге, которой был покрыт письменный стол, Блюм нарисовал схемы куполов — большого и маленького. Около них — стрелки разложения сил, расчетные формулы. Потом вновь два купола, один над другим. И вдруг конструкторы обнаружили то, мимо чего проходили раньше: с увеличением размера купола его кривизна уменьшалась! Но по законам механики, с уменьшением кривизны купола любого сооружения, скажем, церкви, минарета, цирка, в том числе и парашюта, прочность его уменьшается, особенно опасно уменьшается она при ударных нагрузках.

Это означало, что нельзя механически копировать большие купола с маленьких. Для такого солидного веса, который имели танкетка или пушка, следовало делать парашюты из более прочного материала. А это невыполнимо из–за непомерно возрастающих весов и объемов парашютов. Сорокаметровый перкалевый парашют весил шестьсот килограммов.

На следующий день в кабинет Гроховского явились семь человек — бригада Зуева. Поздоровались, расселись.

— Вот что, хлопцы, наше положение, что называется, труба! — начал Павел Игнатьевич. — Покаюсь перед вами в большой глупости, которую сейчас увидите сами. Анатолий Сергеевич, — обратился он к Зуеву, — сколько парашютов уже поступило?

— Пятнадцать двадцатиметровых и пять сорокаметровых.

— А сколько заказано?

— Одних двадцатиметровых — шестьдесят.

— А ну–ка, прикиньте метраж!

— Я уже считал, Павел Игнатьевич, более семидесяти пяти тысяч квадратных метров.

— Ай–яй–яй! Такое количество дефицитного перкаля — коту под хвост. — Гроховский даже сморщился от досады. — А почему? Да потому, что мыслили по шаблону, малые купола держат, значит, будут держать и большие. Не сверившись с законами механики, полагаясь на старый опыт, заказали большую серию для своих и войсковых испытаний. Если не найдем выхода, меня надо судить как растратчика народного достояния. Но это полбеды. Главное, зашла в тупик идея десанта!