Луи Буссенар - Приключения в стране львов

Фрике, повидавший тут и не такое, спокойно опустился на стул, показав, что спешить ему некуда.

— Ну, мой милый жандарм, что у вас стряслось?

— Да уж… стряслось! Я скоро взбешусь, мой юный друг! Еще немного — и я за себя не поручусь!

— О-ля-ля! — Фрике невольно засмеялся. — Но почему у вас лицо исцарапано? Вы что, боксировали с полудюжиной кошек?

— Нет, просто мадам Барбантон вот уже целый час пробует свои когти на моей шкуре… Мало того, она всячески оскорбляет меня! Меня, старого воина, четверть века прослужившего верой и правдой отечеству!

— Может, вы тоже несколько вспыльчивы? — отозвался Фрике, не веривший, впрочем, в то, что говорит. — У всякого, знаете ли, свой нрав.

— Случается, конечно, и мне вспылить, с кем не бывает, — возразил раненый, — но уж до рукоприкладства я никогда не дохожу. А ведь если я рассержусь!..

При этих словах женщина громко рассмеялась. Смех прозвучал так фальшиво, что мог бы довести до белого каления самого незлобивого из людей.

— Ну, и что бы ты тогда сделал, скажи на милость? — кипя яростью, вызывающе бросила она.

— Несчастная! Если бы я забылся и перестал уважать весь ваш женский род, я бы вышиб тебе мозги одним ударом кулака!

— Кто? Ты?! — крикнула она, подступая к супругу.

— Да, я… Но не для того я всю жизнь представлял закон, чтобы на старости лет сесть на скамью подсудимых!

— Ну уж нет! — завопила мадам Барбантон прямо в лицо пятившемуся от нее мужу. — И я сейчас скажу тебе, почему ты этого не сделаешь!

Внезапно она крепко ухватилась за седеющую бородку старого жандарма и, дернув ее изо всех сил, прокричала.

— Потому что ты трус!!!

Услышав эти поразительные слова, Фрике подумал, что он бредит.

— Мадам, — едва ли не робко проговорил он, — я всегда считал, что дело обстоит как раз наоборот. По-моему, трус — это тот, кто смело поднимает руку на женщину, будучи совершенно уверен в ее беззащитности.

Молодой человек был прав, но мадам Барбантон не признавала чужой правоты. Все еще не отпуская мужниной бородки, она бросила Фрике отвратительную обидную фразу:

— Вы?.. Да какое мне дело до ваших мыслей?! Я вообще не знаю, кто вы такой и откуда явились!

При этих словах юноша побелел как полотно и резко поднялся на ноги. Устремив на мегеру пылающие гневом голубые глаза, он глухо проговорил:

— Будь вы мужчиной, вы пожалели бы о сказанном. Но женщине я прощаю!

Тут, к счастью, в разговор вмешался бывший жандарм, наконец-то сумевший выскользнуть из цепких рук своей супруги:

— Да-да, вам повезло вдвойне! Ваше счастье, что вы — женщина, а мы — французы. Будь я турком, вы не осмелились бы поднять руку на мою бороду, иначе я приказал бы отрубить вам голову, как то велит мусульманский обычай.

— Бездельник! — завизжала мадам Барбантон, которую несказанно раздражало спокойствие обоих мужчин, но потом она все-таки решила ретироваться и, хлопнув дверью, выскочила из комнаты.

— Ах, Фрике, приятель! Насколько же я был счастливее, когда жил среди канаков!.. Каким безоблачным кажется мне теперь тот день, когда нас с месье Андре чуть не изжарили на вертеле!

— Да уж!.. Характер вашей разлюбезной половины из кислого, каким он был прежде, стал ядовитым!

— Поверишь ли, я терплю это изо дня в день! А последнюю неделю она заставляет меня добавлять в мои ликеры какие-то лекарственные снадобья! Ей и дела нет до наших клиентов и до правил торговли! Я уступал во многом, но в этом не уступлю никогда! Уж лучше я брошу свою лавку и уберусь отсюда куда подальше… Ах, если бы мне удалось опять вернуться на службу!..

— А вы знаете, я ведь зашел проститься.

— Вы уезжаете?

— Сегодня же вечером, притом почти на год.

— Счастливец!

— Вы сейчас сказали, что готовы все бросить, так почему бы и вам не отправиться со мной? Я еду вместе с месье Андре…

— С месье Андре?! Тысяча канаков!

— Вы отлично знаете, как он любит вас. Вы же почти породнились с ним! Поехали, дорогой Барбантон! Согласны? Тогда я сегодня же увожу вас в Брест. Собирайте вещи, а потом мы где-нибудь позавтракаем и пойдем слоняться по городу, как матросы, получившие увольнительную. Ну а в восемь вечера — в путь!

— Хорошо! — решился Барбантон. — Через четверть часа я буду в вашем распоряжении!

Старый солдат сказал «четверть часа», но не прошло и десяти минут, как он появился в дверях спальни с большим саком[40], между ремнями которого был засунут какой-то длинный и твердый сверток. Исцарапанное лицо жандарма сияло.

Он провел Фрике в торговое помещение, где за прилавком восседала спокойная и уже успевшая напудриться мадам Барбантон. Среди весов и коробок с сигарами она смотрелась очень неплохо.

— Вы часто говорили, что нам надо расстаться, — насмешливо произнес Барбантон. — Ну что ж, отлично. Я уезжаю вместе с Фрике, оставляя вам все деньги, какие есть в доме. Мне хватит тех двухсот пятидесяти франков, которые я получаю за свой орден. Если хотите, можете хлопотать о расторжении брака. Надеюсь, мое присутствие в суде необязательно, и нас разведут заочно. Прощайте, Элоди Лера, прощайте навсегда!

— Доброго пути! — крикнула в ответ лавочница, в глубине души обеспокоенная потерей человека, на котором она привыкла срывать свою злость.

— Благодарю! — кивнул Барбантон, а поджидавший его Фрике стал фальшиво насвистывать известную песенку Дюмолле, которая, впрочем, весьма отвечала обстоятельствам.

В тот же вечер с вокзала Сен-Лазар наши друзья отправились в Брест.

Покупка судна. — Шутка висельника. — «Голубая антилопа». — Экипаж яхты и ее вооружение. — Последний день на суше. — Завтра!.. — Явление почтальона. — Ценные письма. — Свадьба. — Неудачи охотника на уток. — Семеро одного не ждут. — Депутат поневоле. — Тайна. — Пословицы. — Еще пословицы. — Сплошные пословицы. — Военные сборы. — Трус, но откровенный. — Андре, парижский мальчишка и жандарм.

Прошли два месяца, и наступило тридцать первое октября — день, когда истекал срок, назначенный Андре для сбора друзей. Итак, завтра компания парижан, которых свела вместе неудачная охота в окрестностях Боса, должна погрузиться на судно и отбыть в таинственные и далекие края.

Андре точнейшим образом выполнил все свои обещания. Поразительная энергия и талант организатора в сочетании с его огромным состоянием сотворили чудо и позволили подготовиться к экспедиции в неслыханно короткие сроки.

Пока Фрике занимался в Бресте наймом экипажа, Бреван обосновался в Гавре и отослал запросы во все морские торговые агентства Франции и Англии, располагающие сведениями об интересующих его судах.