Йоханн Висс - Швейцарский Робинзон

— Вы можете рассчитывать на меня, — с улыбкой добавил он, — я в вашем полном распоряжении.

Я охотно дал согласие, поблагодарил его и сказал, что я и матушка навсегда решили остаться в Новой Швейцарии.

— За Новую Швейцарию! За Новую Швейцарию! — сказали все в один голос и чокнулись бокалами. — Пусть процветает Новая Швейцария — всегда, вечно, вечно!

— И пусть процветают те, кто захочет жить и умереть в ней! — добавил, к моему удивлению, Эрнст и потянулся бокалом сначала ко мне, потом к матери и затем к мистеру Уолстону, который, полулежа в кресле, присутствовал на нашем празднике, а также и к младшей мисс Долли Уолстон, которая покраснела и спряталась за спину матери, однако смотрела на молодого человека весьма и весьма дружелюбно.

— А будут ли все же процветать те, кто захочет уехать из Новой Швейцарии? — коварно спросила тут мисс Дженни. — Мы, девушки, хотели бы тоже процветать, — продолжала она. — Мне хочется остаться, но и хочется уехать, в любом случае я присоединяюсь к группе процветания!

Фриц мгновенно ввязался в разговор:

— Пусть процветают и все те, кто захочет уехать отсюда!

Он выразительно посмотрел на Дженни, и по его взгляду стало совершенно ясно, что молодой человек разгадал душевные порывы доброй девушки, ее тоску по дому, по родине, любимому отцу.

— Следовательно, — сказал я, — отсюда уезжает Фриц. В общем, правильно, так как кто-то должен возвратить любимую дочь скорбящему отцу и рыцарски оберегать ее в пути. Фриц подходит для исполнения такой роли. Эрнст, насколько я понял, останется с нами и займет пост первого профессора-естествоиспытателя в Новой Швейцарии. А что решит Жак в связи с тем, что только в Европе разыгрываются комедии, достойные его таланта?

— Жак остается здесь, — задорно промолвил юноша. — Здесь он лучший наездник, лучший скалолаз, лучший стрелок, после того как уедет Фриц. Я честолюбив. Потом здесь весело. Не хочу слышать о Европе! Чего доброго, окажись я там, заставят ходить в школу! На что она мне!

— А мне она нужна. Хочу поучиться в настоящей школе, — сказал Франц. — В большом обществе можно достичь больших высот. Не хочу быть одним из Робинзонов! Я многому выучился в Новой Швейцарии, пора содействовать успеху старой Швейцарии. А потом, вероятно, логично, если кто-то из семьи навечно останется на старой родине, будет жить в ней и в ней же умрет. Я самый младший в семье, мне легче прижиться в новых условиях. Но против отца я не пойду…

— Похвально, мой мальчик, — прервал я его. — Ты имеешь полное право ехать. Пусть исполнятся все твои пожелания! Родина там, где творят добро, приносят пользу. Я согласен, дорогие дети, с вашими пожеланиями, одобряю ваши намерения. Но не мешает спросить капитана Литлстона, согласен ли он взять вас с собой.

Все замолчали. Возникла мучительная и томительная пауза. Тогда слово взял капитан и сказал с достоинством:

— Я благодарю Господа, что так все получилось, что так все чудесно складывается. У меня был приказ искать потерпевших кораблекрушение, и я нахожу их; не имеет значения, что это другие люди. Три человека с нашего судна «Юникорн» остаются в этом незабвенном крае по собственной воле и трое молодых людей добровольно покидают его. Я не смог бы взять на корабль много людей, не хватило бы пропитания, ведь путь предстоит долгий. Но вопрос разрешился сам по себе. Я с радостью выполняю то, о чем просит меня пастор из Швейцарии, мне приятно помогать честным и хорошим людям. Еще раз да здравствует Новая Швейцария! Да здравствуют новые швейцарцы!

Глубоко тронутые этими добрыми словами, мы встали не сговариваясь. Матушка с теплотой посмотрела на своих сыновей, отбывающих в дальние края. И мне стало легче, что так складывались судьбы моих детей.

Что же было потом? Нетрудно представить себе, как проходили последние дни перед расставанием с близкими. Добрый капитан поторапливал, поскольку уже потерял несколько дней на починку корабля, а возможные штормы на море могли еще больше задержать доставку документов в назначенный срок. И все-таки этот славный человек дал нам достаточно времени для прощания, даже привел судно в бухту Спасения, чтобы удобнее было загружаться. Понимая наше душевное состояние, он проявил чуткость и запретил матросам без надобности появляться в наших краях. Нам в помощь были выделены штурман и корабельный плотник. Но мы обошлись собственными силами. Собираясь, старались быть щедрыми и великодушными во всем. Добровольно отказывались от многих вещей, если те могли оказаться полезными и здесь, и в новых условиях. В таких случаях последнее слово оставалось за мной.

Само собой разумеется, Дженни было отдано все без исключения, что она привезла с Дымящейся горы. Растроганная до слез, она пересматривала эти молчаливые свидетельства ее долгого и горького одиночества. Не обделил я вниманием Фрица и Франца, хотя предоставил матушке позаботиться о подходящей для них в Европе одежде и предметах первой необходимости. Я торжественно вручил им для выгодной торговли большую долю нашего имущества, а именно — жемчужины, кораллы, мускатный орех, ваниль, редкостные экспонаты флоры и фауны и прочее, что, казалось, стоило больших денег. Часть этих товаров и ювелирных ценностей была дана им с расчетом на то, что в скором времени нам взамен будут привезены или присланы изделия европейского производства. Что касается щедрого капитана Литлстона, то я прежде всего выменял у него такое количество почти новых ружей и пороха, какое только он смог нам выделить. Естественно, мы не остались в долгу и подарили ему предметы с разбитого корабля, пригодные для морской жизни. Я передал ему также некоторые документы и ящик с деньгами и драгоценностями для вручения их наследникам командира погибшего корабля и попросил его выяснить, остался ли кто-нибудь в живых из тех, кто находился в близком родстве с нашими корабельными спутниками. Я передал ему еще список команды, найденный мной в каюте во время последнего посещения потерпевшего крушение корабля.

Короче говоря, мы снабдили «Юникорн» всем, чем могли: несколькими головами живого скота, солониной, рыбой, овощами с огорода, садовыми фруктами, полезными и необходимыми для здоровья людей и, конечно, приятными на вкус. Все это было погружено на корабль. Радость рождает щедрость.

Более всего меня волновало, в состоянии ли я выразить в словах свою любовь, свою надежду, отпуская сыновей в дальние края. Несколько раз я повторил, чтобы Фриц по прибытии немедленно представился полковнику Монтрозу и получил его отцовское благословение на брак с Дженни.

О-о, как дороги были каждый час, каждое мгновение перед расставанием с близкими! Мы страдали, но мы и надеялись. Надеялись, что начинается будущее и это будущее принесет счастье и радость нам всем. Обычное состояние для человека после перенесенных лишений. Когда не разум, а чувства побеждают. Когда пробуждаются благородные порывы сердца и души. Отчего мы сдерживаем себя в проявлении чувств в повседневной жизни? Любовь — многогранна и неисчерпаема. Прощаясь с детьми, я хочу сказать всем: любите ваших ближних каждый день так, как будто он — последний! Не стесняйтесь!