Отто Гофман - Лазутчик

— Нет! Представьте себе, это девушка! Да, она Мабель Дункан. Ура! И как я мог принять ваш нежный голос за голос привидения или индейца! — вскричал Питер, не помня себя от радости.

Он поспешил разрезать веревки, связывавшие Мабель, и освободить ее рот от втиснутого туда куска дерева.

— Да благословит вас Бог, Питер! Да благословит вас Бог! — были первые слова Мабели, когда она была в состоянии говорить. — Благодарение Богу за такое чудесное спасение! — прибавила она, опускаясь на колени, сложила руки и подняла к нёбу глаза, полные слез.

— Но где мои друзья, Питер? — спросила она после минутного молчания. — Скажите, что с ними? Где они? Убиты или захвачены в плен? Что-нибудь да случилось с ними, иначе вы не были бы здесь одни.

— Ничуть не бывало, — отвечал лазутчик. — Они все на плоту, спаслись от красных чертей, и ни один из них не получил ни одной царапины. Я оставил их на плоту, сам же переплыл на остров, чтобы посмотреть, нельзя ли опять возвратить лодку, на которой мы бы так спокойно переплыли, озеро.

— Но где же теперь мои друзья? — допрашивала Мабель, все еще дрожа от волнения.

— Я уже сказал вам, что они на плоту, недалеко от того места, где мы высадились на этот остров.

— Так поспешите, Питер! Ради Бога скорее поспешим к ним и спасем их, если можно! — умоляла Мабель, в отчаянии ломая руки.

— Что хотите вы этим сказать, мисс? — спросил Питер. — Лодка теперь в наших руках, и потому ваши родные в полнейшей безопасности.

— Но вы не знаете, — живо возразила Мабель, — что часть индейцев на трех или четырех челноках отправились с целью захватить наших друзей.

— Черт возьми! — вскричал с беспокойством лазутчик и поспешил к рулю.

Лодка, покачиваясь на волнах, поплыла, увлекаемая слабым течением.

— Если у негодяев более одного человека, — начал он, — то будет другая страшная битва. Во всяком случае, — прибавил он, рассуждая сам с собой, — индейцы во время бури, спасшей нас от преследования, успели выстругать несколько челноков; при их многочисленности им, конечно, было трудно переправиться через озеро, в это время подоспели индейские лазутчики с нашей украденной лодкой, и они привязали к ней челноки сзади. Дело ясно как божий день!

— Слушайте! — прошептала Мабель, внезапно прерывая его размышления.

— А! — промолвил лазутчик в ту же самую секунду. — Выстрелы! Это ружья наших.

— Слышите ли вы также дьявольский крик наших врагов, — отвечала Мабель, опускаясь на колени и закрывая лицо руками. — О Боже, защити их! — молвила она голосом, полным скорби. — Ах, я боюсь, что уже поздно. Все погибли, все, все!

Питер Брасси, привыкший ко всему в продолжение своей исполненной опасностей жизни, не мешал плакать своей спутнице и направил лодку так, чтобы она плыла вдоль песчаного берега острова. Потом он позвал Мабель, прося помочь ему.

Девушка, очнувшись от тупого отчаяния, услышав просьбу лазутчика, покорно подошла к нему.

— О небо, сжалься над нами! — вскричала она, снова услыша доносившийся по ветру, отвратительный вой дикарей вместе с громом выстрелов, которому вторил еще более ужасный крик краснокожих, оставшихся на острове.

Эти последние, услыхав голоса лазутчика и Мабели, догадались, что с воином, поставленным сторожить, что-то случилось; им показалось очень подозрительным его молчание даже и тогда, когда до них ясно доносились голоса их врагов.

— О Боже, все погибло, все погибло! Мои бедные родные убиты!

— Не унывайте, мисс, — утешал ее лазутчик. — Мы, может быть, еще справимся с краснокожими. Теперь же вы возьмитесь за руль и держите его в этом направлении, а я тем временем подниму парус и посмотрю, что можно сделать для их спасения.

Едва Мабель наложила на руль свою дрожавшую руку, как лазутчик, уже поднявший парус, разразился целым потоком ругательств, восклицаний, криков, постоянно изменяя интонацию голоса, желая этим дать знать, что к сражавшимся идет порядочное подкрепление. После этого он закричал изо всех сил, но уже своим натуральным голосом:

— Мужайтесь, товарищи, мужайтесь! Я добыл лодку и иду к вам на помощь!

В ответ ему ветер донес как бы слабый крик, который тотчас же был заглушен выстрелами мушкетов, и ружей, и воплем дикарей, так что Питер не был уверен, действительно ли это был отклик на его ободрение. Между тем дикари, бывшие на острове, достигли того места, где оставили лодку, не найдя ее, они испустили яростный крик и сделали наудачу три или четыре выстрела.

— Войте и стреляйте, сколько хотите, дьявольское отродье! — вскричал Питер. — И тратьте бесполезно порох: лодке не бывать в ваших руках.

Услышав продолжительный торжествующий крик, который донесся со стороны нападавших индейцев, Питер остановился как вкопанный. Когда же выстрелы мгновенно прекратились и затем наступила мертвая тишина, он продолжал огорченным тоном:

— Мы придем слишком поздно. Проклятые кровожадные собаки все-таки взяли верх. Ах, если бы мог я тотчас же перенестись к ним! Но это невозможно, и поэтому нечего больше и говорить. Бедные люди, если они еще не убиты и не скальпированы, то им плохо придется, но, вероятно, они уже погибли, а с ними и женщины.

— О Питер! — дрожащим голосом вскричала Мабель. — Что означает эта тишина? Кто из них победил, как вы думаете?

— Подождите минуточку, мисс, я все объясню вам, — сказал лазутчик.

С этими словами он нагнулся к убитому индейцу, сорвал с его плеча мешочек с перьями и пороховницу, а труп бросил в озеро, волны которого, разомкнувшись на мгновение, закрылись над ним.

«Ты довольно-таки помучил бедную девушку!» — проворчал охотник сквозь зубы.

Затем снова обратился к Мабели:

— Вы спрашиваете, мисс, что означает наступившая тишина; мне очень больно сказать вам, что она, по моим соображениям, не предвещает ничего хорошего.

— О милосердный Боже! — простонала Мабель, ломая руки. — Итак, вы думаете, что все мои друзья или убиты, или попали в плен?

— Я боюсь, что так, бедная девушка! — возразил Питер тоном сочувствия. — Но все-таки не следует отчаиваться, — прибавил он, заметив исказившееся от ужаса, бледное лицо Мабели. — Бывают в жизни и счастливые случаи. Иногда кажется, гибель твоя уже решена, ан, смотришь, как-нибудь вывернешься — и цел, и невредим.

Да вот вас, мисс, мы недавно считали безвозвратно погибшей, а теперь вы сидите у меня в лодке, в то время как другие находятся в безвыходном положении.

Но эти слова мало утешали Мабель.

— Боже мой! — вздохнула она. — Зачем ты пощадил из всех лишь одну меня?! Если моих друзей нет уже в живых, тогда, Небесный Отец, сжалься надо мной, возьми и меня к себе, жизнь без них принесет мне только горе и тревоги.