Ростислав Кинжалов - Боги ждут жертв

«Что делать?» – лихорадочно думал и Хун-Ахау. И решился. Став прямо перед разъяренным жрецом, крикнул ему:

– Убей меня!

Жрец, как будто споткнувшись на полуслове, замолчал. Его глаза быстро перебегали с одного лица на другое, стараясь понять смысл происходящего.

Воспользовавшись молчанием, Хун-Ахау продолжал:

– Ты угрожаешь нам ужасами в будущем за то, что мы хотим нарушить ваши законы. Так покажи свою силу, убей меня сейчас, здесь же! Пусть кара богов падет на мою голову, но сразу, зачем ждать долгие годы? Вот я перед тобой и жду! Я вызываю гнев богов на себя! Пусть я умру сейчас же! Но если этого не будет, то твои боги бессильны и тогда я убью тебя! Я жду!

И окружающие увидели, что на лице жреца явственно проступил страх. Хун-Ахау медленно поднял нефритовый топор, с которым он никогда не расставался, и, когда противник, не выдержав напряжения, повернулся, чтобы бежать, свалил его одним ударом.

Победный крик разнесся над селением; страхи были забыты. Правда, не всеми.

– Что ты наделал, несчастный! – в ужасе завопил батаб.

– Теперь мы все погибнем, – вторил ему Хапай-Кан.

Но Хун-Ахау, высоко подняв топор, снова обратился к толпе:

– На Копан! Пойдем из селения в селение, пойдем в Киригуа! К нам присоединятся рабы. И все вместе – на Копан!

Сметая батаба, жреца и нескольких оставшихся на их стороне стариков, люди двинулись за Хун-Ахау.

Вышли на белую дорогу, оставляя позади и Чаламте, и всю свою прошлую жизнь.

– На Копан! – гремело над полями, разносилось в лесах, увлекая вслед за «воином из Киригуа» все новые толпы людей.

И точно в ответ им загрохотало небо. Из долгожданной грозовой тучи, осветив возбужденные, ликующие лица, вырвалась и блеснула молния. Огненным зигзагом прорезала небо. А за ней на раскаленную землю хлынули струи долгожданного животворного дождя. Они уносили, смывали не только пыль, но и многолетние страхи, наполняя сердца решимостью, отвагой, верой в правоту своего дела.

Мы расстанемся с нашими героями в начале их нового пути. Удалось ли им на этот раз победить, какой путь избрали они, завершили ли начатое? Всего этого мы не знаем. Не знаем, как сложилась дальнейшая жизнь Хун-Ахау, Ах-Миса, Мутупуля, маленьких Шбаламке и Укана…

Но сухие и точные данные археологических исследований свидетельствуют о том, что меньше чем через полвека после описываемых событий могучие майяские города центра и юга стали добычей джунглей. Мы не знаем, пал ли Копан, Ололтун или Тикаль под натиском восставшего народа. Или, быть может, и земледельцы, и рабы перестали работать на своих угнетателей и ушли далеко-далеко от родных мест, оставив владык и жрецов погибать как трутней в заброшенном улье. Но известно, что эти города, один за другим, прекратили свое существование, и первым из них был Киригуа. И нет сомнения, что в могучих вспышках народного гнева, по какому бы пути ни пошли восставшие, созрели семена, посеянные юношей из Ололтуна, храбрым «воином из Киригуа», и его славными товарищами.

Швенчёнеляй – Ленинград.1961-1973

«Владыка» – звание любого знатного лица у древних майя, один из титулов правителя города-государства. – Здесь и далее примеч. автора.

Правитель селения у древних майя, подчиненный правителю города-государства. Власть его была наследственной.

Один из титулов правителя майяского города-государства.

Балам (яз. майя) – ягуар.

Благовонная смола дерева протиум-копал, употреблявшаяся древними народами Центральной Америки для культовых целей.

У древних обитателей Центральной Америки нефрит считался самой большой драгоценностью. Украшения из него могли носить только знатные лица. Даже маленький кусочек нефрита считался во много раз ценнее золотого самородка. Майя особенно высоко ставили нефрит ярко-зеленого, яблочного цвета.

Кукуруза (яз. майя).

Напиток из кукурузной муки, разведенной в воде.

Обряд, производившийся у майя через три или четыре месяца после рождения ребенка. Новорожденному показывали миниатюрные орудия труда (мальчику – копье, палку-копалку, топор и т.д.; девочке – зернотерку, домашнюю посуду и др.). Особое значение придавалось тому, за какой предмет ребенок ухватится прежде всего.

Древние майя могли иметь три или четыре имени. Первое из них давалось вскоре после рождения, очень часто по названию того дня, в который родился ребенок. Так как все дни майяского календаря имели свои прорицания, то по ним определялась судьба новорожденного. Герой повести родился в день хун-ахау (букв. «Один владыка») и потому получил имя Хун-Ахау. Следующее имя майя получали по достижении брачного возраста, оно состояло из родового имени отца. После заключения брака новобрачный получал имя, состоявшее из соединенных имен отца и матери (обычно это практиковалось среди представителей знати). Кроме того, имелись еще и шуточные прозвища, употреблявшиеся как имена. Известны, однако, случаи, когда даже знатные лица всю жизнь носили только одно имя. Для того чтобы избежать невольной путаницы у читателя, каждое действующее лицо в повести фигурирует лишь под одним именем.

Под этим названием в повести выведена столица большого города-государства майя, существовавшая в III – IX веках н.э. на территории штата Чиапас (Мексика). Развалины его называются условно по имени соседней деревушки Паленке. Они были исследованы мексиканскими археологами; при раскопках в толще одной из пирамид был обнаружен склеп с богатым погребением правителя. Около него были замурованы «стражи гробницы» – пять молодых людей.

Народ майя, живущий в горной части Гватемалы. В «Летописи какчичелей» рассказывается о древней истории этого народа и о завоевании его испанцами.

Большая мощеная дорога, «шоссе», называлась у майя сакбе – букв, «белая дорога». Майя строили дороги из щебенки, сверху покрывая ее белой цементирующей массой.

Под этим названием в повести выведен город-государство древних майя (IV – IX века), расположенный в среднем течении реки Усумасинты. Развалины его носят теперь название «Пьедрас-Неграс» (исп.).