Стивен Каллахэн - В дрейфе: Семьдесят шесть дней в плену у моря

Сейчас утрата любого предмета снаряжения может стать для меня последним гвоздем в крышке гроба. Без воды не продержаться больше десяти дней. Без воздушного насоса плот постепенно потеряет плавучесть, и жить мне останется всего несколько часов. Потеря оставшихся клочков бумаги или пластика может привести к тому, что я не смогу, когда потребуется, произвести необходимый ремонт или сделать нужное приспособление — то есть опять-таки речь идет о жизни и смерти. Поэтому я дополнительным линем креплю мешок с аварийным снаряжением к страховочному лееру. В мешок я складываю все, что имеет для меня здесь наибольшую ценность,и в первую очередь воздушную помпу. Всякий надувной плот нуждается в периодическом подкачивании. Дело в том, что воздух из него все время понемногу уходит, главным образом потому что черные резиновые камеры накаляются от солнца и образующееся при этом избыточное давление стравливается через предохранительные клапаны. Плот укомплектован маленькой ножной помпой с длинным шлангом, она очень напоминает насос для резинового матраса. Надо сказать, что это орудие мало приспособлено для резинового плота, где нельзя работать стоя, а когда качаешь помпу руками, мягкое резиновое днище не дает жесткого упора. Поэтому я держу ее на весу и сдавливаю ладонями, радуясь, что у меня сильная кисть и широкая ладонь.

Входящий в комплект плота мешок со снаряжением крепится к специальным проушинам на днище. Чтобы лучше укрыться от ветра и брызг и чтобы не выдувало понапрасну тепло, я протыкаю в тентовом пологе дырочки и с помощью коротких сезней плотно его зашнуровываю. Делать мне больше нечего, остается только сберегать энергию; надеюсь, что сигнал моего радиомаяка кто-нибудь услышал. Поэтому я переключаю свое внимание на ближайшее окружение.

Моя нынешняя обстановка разительно, фантастически отличается от того, что у меня было на хорошо оснащенном маленьком «Соло» с его сухой и чистой каютой. Может быть, все это кошмарный сон и вот-вот наступит пробуждение? Но равномерные удары волн по спине, которые я, лежа, ощущаю всем телом, завывание ветра, немолчный рык обрушивающихся вокруг волн, холодные объятия моей раскисшей постели — все это реальнейшая действительность, которую я воспринимаю с необыкновенной ясностью.

Минует еще одна ночь длиною в вечность, и на ее исходе истекает тридцатый час моей жизни на плоту. Выключаю маяк. Я с самого начала не верил, что из этого выйдет толк. Следующая возможность попытать удачу представится мне только по достижении судоходной трассы Нью-Йорк — Южная Африка. А с морскими путями часто совпадают и авиационные. Однако довольно сомнительно, что там мне наконец повезет — расстояние между Нью-Йорком и Южной Африкой слишком велико для прямого сообщения. Но тогда, когда я окажусь в тех местах, даже самый ничтожный шанс, возможно, покажется мне многообещающим. Ведь если мой зов и не долетит ни до одного самолета, то меня могут заметить с какого-нибудь проходящего судна. Как мне кажется, у меня один шанс на миллион добраться до трассы и еще один на миллион, что кто-нибудь меня обнаружит.

6 февраля,

день второй

ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ МНЕ ЧУДИТСЯ, ЧТО Я СЛЫШУ басовитое гудение, похожее на звук самолетного двигателя. Я вскакиваю и осматриваюсь по сторонам. Ничего. Только ветер шумит в ушах. Ничего. Но стоит мне снова залезть под полог, как звук становится отчетливым. Я уверен, это не игра воображения. Опять включаю на несколько часов радиомаяк и периодически гоняю его до тех пор, пока не обнаруживаю, что израсходовал 36-часовой ресурс его работоспособности. Надо поберечь что осталось. Все-таки это, как видно, был не самолет. Должно быть, это гудят от ветра резиновые камеры плота. Но этот акустический фантом лишний раз напоминает мне, как мало можно увидеть из моей тесной пещерки. Интересно, сколько же судов и самолетов пройдет мимо меня, так и не попав в мое поле зрения?

Вскрываю банку арахиса и медленно жую, смакуя каждый орешек. Сегодня 6 февраля, день моего рождения. Угощение получилось совсем не такое, какое я собирался устроить. Вот я и дожил до круглой даты: тридцать лет — это не так уж мало. Чем же я могу похвалиться за прожитые годы? Я сочиняю себе эпитафию:

СТИВЕН КАЛЛАХЭН

6 февраля 1952 г. 6 февраля 1982 г.

Мечтал

Рисовал

Строил лодки

Умер

Итог моей жизни представляется мне сплошным убожеством, и эта мысль так же неутешительна, как и зрелище пустынного горизонта.

Уже трое суток на море штормит. Солнечные блики играют в волнах, а ветер сдувает с синегрудых волн белые гребешки и по пояс укрывает их пенистыми бородами. Днем солнечные лучи слегка отогревают мой скованный холодом мирок, а по ночам ветер и волны бушуют еще злее. Даже здесь, в субтропической зоне, температура воды опускается до 20 °С, так что я вполне могу в одну прекрасную ночь скончаться от гипотермии, так и не дождавшись рассвета. Мое голое и воспаленное тело, завернутое в липкое космическое одеяло, непрерывно сотрясает озноб, от которого не спасает насквозь промокший спальник. Спать я могу только урывками из-за непрерывного грохота и тряски. Грузное падение гребней на плот или рядом с ним напоминает разрыв снаряда.

На моей коже, не просыхающей от соленой воды, вскочили сотни фурункулов. А мокрая майка и отсыревший спальный мешок способствуют их быстрому размножению. Нижняя часть спины, ягодицы и колени покрыты множеством ссадин и царапин. Вид у них скверный, но я надеюсь, что они хотя бы чистые. То и дело я просыпаюсь от жгучей боли: это морская соль разъедает гноящиеся раны. Плот слишком мал, чтобы в нем можно было вытянуться, и лежать мне приходится на боку, поджав колени. Одно утешение, что по крайней мере болячки мои остаются сухими.

Обнаруживаю две небольшие дырочки в резиновом днище плота. Вот откуда ко мне просачивается вода! Наверное, прыгая с тонущей яхты, я уселся на нож. Эта версия проливает свет также и на происхождение некоторых порезов на соответствующих участках тела. В ремнаборе плота есть клей и кусочки резины, но прилагаемая инструкция гласит, что перед наложением заплат необходимо тщательно просушить заклеиваемое место. Забавно! Затыкаю дырки маленькими кусочками пластика и закрепляю клеем из ремнабора, после чего пол ненадолго высыхает. Но по краям затычек вскоре проступают капельки, потому что клей не пристал к влажной резине. Затратив на эту работу два часа, я с третьей попытки с помощью тесьмы, медицинского бинта и зажигалки наконец-то более или менее надежно прилаживаю заплату. Конечно, беспрестанная тряска и толчки и всепроникающая сырость не позволяют быть уверенным в ее прочности, но сейчас все-таки стало посуше, и это здорово поднимает настроение. Теперь, когда у меня появилась возможность мало-помалу обсохнуть, жизнь под резиновой крышей становится значительно привлекательнее. Пусть ненадолго, но я воспрял духом и восстал со смертного одра.

Мне случалось неоднократно видеть яхты, выходящие в дальнее плавание с минимальным запасом аварийного снаряжения на борту. Я гораздо лучше подготовился к любым неожиданностям, чем большинство прочих яхтсменов. Стандартное снаряжение спасательного плота включает следующее:

— Шесть пинт воды в банках, закрытых двойными, пластиковыми крышками. Позднее они пригодятся мне для хранения самых разных вещей.

— Два коротких весла из клееной фанеры. Правда, я не собираюсь идти на веслах до самого Карибского моря, но они могут пригодиться, чтобы отгонять акул.

— Две ручные сигнальные ракеты, три красных фальшфейера и две оранжевые дымовые шашки.

— Две губки.

— Складной радиолокационный отражатель, предназначенный для установки на мачте. Мачты у меня нет. Впрочем, даже «Соло», оборудованный двумя такими отражателями, закрепленными в пятнадцати футах над палубой, далеко не всегда создавал отметку на экране локатора, поэтому в практической ценности этой штуковины я изрядно сомневаюсь.

— Два солнечных дистиллятора для опреснения соленой воды.

— Два консервных ножа, медицинская склянка с отбитым краем и таблетки от морской болезни.

— Аптечка первой помощи, содержимое которой, невзирая ни на что, сохранилось сухим.

— Резиновый надувной таз.

— 100-футовый пропиленовый бросательный линь диаметром 1/8 дюйма.

— Навигационные карты, транспортир, карандаш и ластик.

— Карманный фонарик и два сигнальных зеркальца.

— Ремонтный набор: клей, резиновые заплаты и конические винтообразные пробки.

— Так называемая рыболовная снасть: 50 футов крепкой бечевки и один крючок среднего размера.

Кроме того, в наборе спасательного плота есть нож с тупым концом. Теоретически предполагается, что эта о особенность предохранит плот от случайного повреждения. Зато он почти не режет. Рыбу, например, с таким же успехом можно чистить бейсбольной битой.