Юрий Клименченко - Штурман дальнего плавания

Партридж».

Через два дня после посещения Стабборна к домам, где жили советские моряки, подкатили «студебеккеры». На подножке головного стоял Ральф Бриксхэм и весело кричал:

— Давайте скорее, парни! Время не ждет. Вас везут домой, мои маленькие. Смотрите только за этими черными дьяволами, чтобы они не повернули машины, куда не следует. Я вверяю вас лучшему шоферу — сержанту американской армии Дику Лоусону! — Лейтенант показал на сидевшего за рулем улыбающегося негра. — Он не подведет вас. Вот мой адрес. Напишите мне, мальчики, когда я приеду в свой Коннектикут.

Бриксхэм крепко пожимал Микешину руку и незаметно шептал ему на ухо:

— Все о’кэй, парень. Лоусон имеет приказ везти вас в Хемниц, если только не получит нового распоряжения в пути. Но он постарается его не получить. Дик знает другую дорогу, которая короче, чем автострада.

Моряки бросали в машины свои котомки и чемоданы.

Наконец разместились. Капитаны пересчитали команды. Не хватало одного человека. Пересчитали еще раз. Проверили списки. Не было Сахотина.

— Придется задержать отъезд, — сурово сказал Горностаев, вылезая из кабины. — Надо его найти. Пошли к коменданту, товарищи.

К капитану подбежал Ральф Бриксхэм:

— В чем дело? Следовало бы поторопиться.

— У нас не хватает одного человека. Его нужно разыскать.

— А, черт с ним, с одним человеком. Приедет потом, — офицер нетерпеливо швырнул в сторону окурок.

Горностаев наклонился к Бриксхэму:

— Это предатель, Ральф. Из-за него погибли шесть наших моряков.

Американец присвистнул.

— Да-а… Это серьезное дело. Что вы думаете делать?

— Будем просить Стабборна найти этого человека, а уж мы довезем его.

— Вряд ли что выйдет из этого. Попробуйте, но не теряйте времени. Машины не могут простаивать.

Полковник Стабборн принял капитанов нелюбезно. Не пригласил сесть, не вынул сигарет.

— Ну, что вы еще хотите? Мне доложили, что машины вам поданы. Можете ехать.

— Мы просим срочно отыскать одного нашего человека, мистер Стабборн. Это предатель. Из-за него погибло несколько наших товарищей. Он подлежит суду.

Полковник с интересом взглянул на Горностаева:

— Как его зовут, этого человека?..

— Сахотин Герман Иванович.

— Сахотин, — задумчиво повторил полковник. — Хорошо. Я приму меры к его розыску.

— Но это нужно сделать немедленно, мистер Стабборн. Мы не можем ехать без него.

— Это невозможно сделать немедленно. В лагере более двадцати тысяч человек, и, потом, вы не думаете, конечно, что машины вас будут ждать? Надо ехать сейчас же. Иначе придется отложить вашу поездку в советскую зону на неопределенное время.

Стабборн произнес это ласково, почти весело.

— Вы понимаете, господин полковник, что это предатель? Мы должны увезти его с собой.

Стабборн усмехнулся:

— Прекрасно понимаю. Если ваш предатель будет пойман, то мы без задержки перешлем его в советскую зону соответствующим властям. Если нет… — полковник развел руками. — И потом — нужны доказательства.

— Доказательства мы имеем. У нас есть письменные показания немецкого офицера, служившего в «ILAG».

— Дайте их мне, — полковник протянул руку.

— Этого я не могу сделать. Они нужны в Советском Союзе, — сказал Горностаев.

— Как хотите. А теперь не задерживайте машины. До свидания. Не беспокойтесь, я приму все меры.

Полковник встал, давая этим понять, что разговор окончен. Капитаны стояли не двигаясь. Стабборн нахмурился:

— Что-нибудь неясно?

Моряки попрощались и вышли. Больше они ничего не могли предпринять. Полковник был прав: найти Сахотина в лагере трудно. Но ведь для такого случая можно было бы на несколько часов задержать отъезд…

Оставшись один, Стабборн поднял телефонную трубку:

— Хэлло, Джеф! Где-то в лагере скрывается русский моряк Сахотин. Как только машины с моряками выедут за ворота, вы немедленно найдете этого Сахотина и доставите прямо ко мне… Да… Можно на виллу, если меня не будет в офисе.

Полковник потянулся в кресле и довольно потер свои пухлые белые руки:

«Неожиданная удача. Кажется, можно будет утереть нос Партриджу. Такой Сахотин стоит десяти моряков… если я правильно оцениваю ситуацию…»

Когда капитаны снова уселись в грузовики, Бриксхэм махнул рукой: можно ехать. Машины тронулись.

«Ускользнул, сволочь, — подумал Игорь о Сахотине. — Но, может быть, полковник сдержит слово…»

Дик Лоусон не подвел: машины на бешеной скорости неслись по дорогам, лежавшим далеко от автострады, где стояли американские посты, и через несколько часов остановились у деревянных триумфальных ворот, украшенных красными флажками.

Здесь начиналась советская зона.

Город Хемниц был переполнен репатриированными. Советские военные власти делали огромные усилия для того, чтобы накормить и отправить дальше это огромное количество людей. Не хватало ни паровозов, ни вагонов. Пути, изуродованные отступающими гитлеровцами, требовали ремонта.

С большим трудом капитанам удалось пробиться к военному коменданту города. Комендатуру осаждала сотни людей различных национальностей.

Моряков принял седой полковник в хорошо пригнанной форме с блестящими золотыми погонами. Внимательно выслушав объяснения Горностаева, полковник задумался. Случай был особый. Перед ним сидели не военнопленные, не репатриированные, а люди совсем особой категории, порожденной войной, — интернированные. Наконец полковник решительно встал:

— Вот что, моряки. Я сейчас напишу коменданту вокзала, чтобы он посадил вас в первый поезд, отходящий на восток. Доедете до Мейсена, а там кончается сфера моего влияния: там другой комендант. Сколько вас, говорите? Сто сорок один человек?

Полковник вырвал из тетради лист бумаги и стал писать распоряжение размашистым крупным почерком. Передавая бумагу Горностаеву, он дружески улыбнулся и сказал:

— Пробивайтесь, товарищи, в Москву. Но предупреждаю: будут трудности. Видите, сколько народу двигается на восток? Желаю успеха.

Комендант крепко пожал всем руки.

…И вот они едут. Состав из товарных вагонов часто и подолгу останавливается в открытом поле. Машинист-немец, высохший от голода и бессонных ночей (его освободили советские войска из гитлеровского КЦ), озабоченно ходит с инструментом вокруг помятого паровоза. Он что-то бурчит себе под нос, подтягивает гайки и иногда кричит на помощника, совсем юного чумазого паренька.