Морган Робертсон - Тщетность, или Гибель «Титана»

— Как ни крути, избежать взятки мне не удалось.

— Выбрось это из головы, старина. Фактически, это я вытребовал их для тебя и малышки. Места уже забронированы. Я также заставил Томпсона уладить все вопросы с твоими докторами и вернуть деньги этому ничтожному еврею, чтобы он не возомнил себе, что ты ему обязан. Не воспринимай это как взятку. Если бы поверенный стал артачиться, я уладил бы все дела сам и ты все равно получил бы эти билеты. Но я знал, как трудно будет заставить тебя взять у меня деньги. Так что это — лучший выход... Ты должен доставить девочку матери. Никто кроме тебя это не сделает. Несчастный старик, как я успел узнать, прибыл сюда из Штатов совсем один, даже адвоката с собой не взял... Корабль отходит завтра утром, тебе нужно успеть на ночной двухчасовой поезд в Ливерпуль. Ты только представь, как будет счастлива ее мать. Клянусь, я бы пустился в кругосветку только ради того, чтобы видеть ее лицо, когда она поймет, что Мира жива и невредима... У меня самого есть дети, так что я кое-что смыслю в этом деле.

Капитан часто заморгал, явно гоня прочь навернувшуюся слезу, а Роуланд воспрял духом.

— Да, я принимаю эту взятку. И еду в Америку.

— Прекрасно, дружище. Путешествие по морю в покое и роскоши пойдет тебе на пользу. Сойдешь на берег окрепшим и выздоровевшим. А если благодарность к тебе матери Миры иссякнет слишком быстро и тебе придется задуматься о своей дальнейшей жизни, помни, что место помощника на моем судне вакантно, а мой барк будет оставаться здесь, в порту, еще месяц. Если ты решишь занять это место, отправь заявку в контору Ллойда, и я сразу же вышлю тебе денег на дорогу сюда. Это будет аванс в счет твоего будущего жалованья.

— Спасибо, капитан. — Роуланд пожал крепкую руку Барри и посмотрел на свой пустой рукав. — Но даже помощнику капитана нужны две руки. Так что мои плаванья окончены.

— Я взял бы тебя на судно и без обеих рук, за одну только твою голову. Встретить такого человека, как ты, — это настоящая удача. И вот что я хочу сказать тебе на прощанье, старина. Не подумай, что я вмешиваюсь в твою жизнь, но... мне кажется, что ты слишком хороший человек, чтобы губить себя выпивкой. Два месяца ты ни капли не брал в рот. Так стоит ли начинать снова?..

— Больше никогда, — сказал Роуланд убежденно. — Теперь помимо прошлого у меня появилось и будущее.

В полдень следующего дня Роуланд сидел вместе с малышкой Мирой в шезлонге на палубе первого класса и бездумно смотрел на синюю полоску океана, обрамленную белоснежно-белыми парусами трансатлантического лайнера. Внезапно ему пришло в голову, что он позабыл телеграфировать миссис Селфридж о том, что ее дочь жива и в скором времени прибудет в Нью-Йорк. Ведь она до сих пор остается в неведении, если только мистер Мейер не проинформировал прессу.

— Ничего страшного, — подумал он, — это только о горе нужно сообщать осторожно, а радость не способна убивать. Это будет настоящий сюрприз для нее и я стану его свидетелем и участником. Впрочем, скорее всего новости попадут в газеты раньше, чем мы прибудем в Нью-Йорк. История слишком уж хороша, чтобы мистер Мейер стал держать ее в секрете.

Однако он ошибся. Мистер Мейер созвал собрание всех страховщиков «Титана», на котором было решено не разглашать имевшиеся у них козыри в предстоящей судебной баталии и использовать это время на поиски других потенциальных свидетелей из экипажа парохода. Мистер Мейер не терял надежды и относительно того, что он сумеет отыскать способ улучшить память капитана Барри. Однако, несколько весьма бурных встреч с упрямым капитаном убедили Мейера, что он ошибался, а проводившиеся в течение недели поиски других членов команды «Титана» также не принесли никаких результатов. Ни одного из выживших моряков и офицеров последней вахты «Титана» найти не удалось — они оказались приписаны к судам, отправившимся к мысу Доброй Надежды. С таким же успехом можно было бы сказать, что они растворились в воздухе. Только после этого Мейер и его коллеги решили поставить в известность прессу, преподнеся ей историю Роуланда в надежде, что внезапная слава благотворно подействует на него и он изменит свое решение.

История эта, несколько приукрашенная Мейером в беседе с репортерами и от души дополненная самими журналистами в процессе подготовки статей — это особенно касалось описания схватки с белым медведем — появилась на первых полосах всех больших ежедневных газет сначала в Британии, а затем и на Континенте, после чего телеграфом была передана в Америку вместе с названием парохода, на котором герой материала Джон Роуланд, обнаруженный пройдохами-репортерами, направляется в Нью-Йорк. Телеграмма прибыла тем самым утром, когда судно вошло в док Норт Ривер, так что неудивительно, что на причале Роуланда с Мирой на плече окружила шумная толпа газетчиков, которые напирали и толкались, болтали без умолку и хотели знать подробностиих удивительного приключения. Моряк с трудом ускользнул от них, укрывшись в боковой улочке, и спустя некоторое время оказался на заполненном людьми Бродвее. Здесь он разыскал офис компании, владевшей злополучным «Титаном», и, изучив список пассажиров, узнал адрес миссис Селфридж — единственной женщины, пережившей катастрофу. После этого он вышел на улицу, поймал такси и попросил шофера отвезти его и девочку к самому крупному бродвейскому универсальному магазину.

— Мы очень скоро увидим твою маму, Мира, — прошептал он малышке на ухо. — И я хочу, чтобы ты выглядела, как подобает даме твоего положения. Мой внешний вид не имеет значения, но ты ребенок Пятой авеню, маленькая аристократка. И мы должны поскорее сменить эти лохмотья на настоящую одежду.

Но девочку гораздо больше интересовала суета улицы вокруг нее, чем одежда, которую она носила, а слово «мама» успело утратить для нее особый смысл, понятный всякому ребенку. В магазине Роуланд выяснил, где располагается детская секция, и обратился к молодой даме-продавцу.

— Эта девчушка пережила кораблекрушение, — сказал он. — У меня есть шестнадцать с половиной долларов и я намерен потратить их все до цента. Я хочу, чтобы ребенка искупали, уложили волосы и одели в лучшее платье, чулки, нижнее белье, башмачки и чепчик.

Молодая женщина в порыве нежности наклонилась и поцеловала малышку и пообещала, что сделает все, что от нее зависит, но не уверена, что указанной Роуландом суммы хватит.

— Сделайте все, что позволяют эти деньги, — ответил моряк. — Других средств у меня нет. Я подожду вас здесь.

Час спустя, снова без пенни в кармане, он вышел из магазина, держа за руку нарядную, как рождественский подарок Миру. Но не успели они дойти до угла здания, как были задержаны суровым полисменом, которого поразило такое дикое соседство кружев и лохмотьев.