Вячеслав Коротин - Броненосцы победы. Топи их всех!

Крейсер 1-го ранга "Баян"

4.09.1904. борт "Ретвизана" Совещание флагманов и командиров кораблей

— Господа! Оставаться в Артуре, значит погубить корабли и, возможно, подарить их японцам. Выйти в море необходимо в любом случае и не просто выйти, а либо прорваться, либо нанести японцам максимальный ущерб, пусть и ценой своей гибели.

Пусть будет перетоплена вся эскадра, но если мы сможем уничтожить хоть один японский броненосец, то это уже значительно лучше, чем быть потопленными на рейде и стать японскими трофеями, — Роберт Николаевич Вирен обвёл взглядом офицеров и адмиралов собравшихся в салоне "Ретвизана". Он понимал, что данное совещание будет не просто разговором о проблемах и перспективах. Предстоит выдержать бой. Со своими. Недовольных будет немало, хоть и по разным причинам.

— Эскадра выйдет. Это приказ! Четыре броненосца и два крейсера. Все, кроме "Севастополя", который как самый тихоходный и небоеспособный корабль в прорыве учаcтвовать не будет. Часть его пушек пойдёт на доукомплектацию остальных кораблей…

— Ваше превосходительство! Это совершенно невозможно! — Просто удивительно как быстро побагровели лицо и залысины командира "Севастополя" Эссена. Казалось, что из глаз капитана первого ранга вот вот брызнут слёзы.

— Совершенно невозможно, Николай Оттович, перебивать вашего начальника. И успокойтесь. Я прекрасно понимаю, почему вы так разволновались. Беспокоитесь о том, что война пойдёт без вашего участия? Не дождётесь. Такими командирами я разбрасываться, конечно, не буду. Командир "Пересвета" Бойсман серьёзно ранен, поэтому "Пересвет" примете вы. А по поводу "Севастополя" – вопрос решённый. Нужно иметь хоть и меньше кораблей, но чтобы они были полноценными боевыми единицами. Нам важен каждый лишний узел, каждая пушка. Орудия "Севастополя" нужны на других судах, а со своими тринадцатью узлами[2] он будет гирей на ногах отряда. Вы, конечно, можете отказаться от нового назначения, но я почему-то уверен, что вы этого не сделаете. Я неправ? — Вирен с лёгкой усмешкой посмотрел на командира "Севастополя"

— Ваше превосходительство! Но ведь "Севастополь" – это…

— Да или нет? Николай Оттович, ещё многое нужно обсудить. Судьба вашего корабля не обсуждается. Вы принимаете "Пересвет"?

— Принимаю. Но разрешите взять с собой некоторых офицеров.

— Не некоторых, а всех, кого сочтёте необходимым. Пусть на вашем новом броненосце их будет несколько сверх комплекта, но они всегда пригодятся в бою. Этот вопрос можно считать решённым? Тогда я продолжу.

— Простите, Роберт Николаевич, — подал голос контр-адмирал Ухтомский, — а вы что, имеете приказ наместника на прорыв?

— Разумеется нет. Каким образом я мог бы его получить в осаждённой крепости? Я принимаю решение сам, как старший морской начальник в Артуре. И отвечать за это решение буду сам, — Вирен начал нервничать. — Поймите, оставаться здесь, значит гарантированно погубить эскадру. А то и подарить её японцам. Есть другие варианты?

— Ваше превосходительство, — подал голос командир "Паллады" Сарнавский, — но ведь наши матросы нужны для обороны Артура. Не сочтёт ли сухопутное начальство это трусостью?

— Вы ещё басню про кроликов и собак вспомните, — начал злиться Вирен. — Сколько адмиралов уже погибло в бою? — Трое! А сколько генералов было хотя бы поцарапано в Артуре? – Ни одного! Не Стесселю обвинять в трусости моряков. И идём мы в бой, а не бежим от врага. Крепости к тому же будут переданы пушки, боеприпасы со всех кораблей не представляющих ценности в дальнейшей войне. "Забияка" и компания точно не нужны ни в прорыве, ни в море вообще. Этот вопрос с командирами соответствующих кораблей я урегулирую сам. Кто хочет высказаться по поводу прорыва из Артура? — Вирен обвёл взглядом подчинённых. — Но предупреждаю, что это дело решённое. Я готов выслушать все предложения о том, как совершить это с большими шансами на успех, но не аргументы, почему этого делать не следует.

— Я однозначно "За"! — подал голос новый командир "Баяна" Иванов. — Если и не все смогут уйти, то хоть кто-то. Всё лучше, чем затонуть в артурских лужах.

"Ты-то на таком крейсере уйдёшь, а нам воду глотать придётся, — с неприязнью подумал про себя Ухтомский, — хотя…"

— Роберт Николаевич, я тоже за прорыв, но, как я понимаю, из адмиралов в него идём только мы с вами? На четыре броненосца два адмирала будет много, разрешите принять крейсера?

Командир "Баяна" испуганно посмотрел на Вирена. Идти в бой под руководством такого адмирала как Ухтомский ему не хотелось категорически.

Вирен тоже понял ход мыслей своего младшего флагмана: "Баян" со своей скоростью мог уйти от любого японца кроме пары лёгких крейсеров с которыми ему вполне по силам было справиться.

— Не жалко с "Пересветом" расставаться, Павел Петрович? С начала войны ведь на нём.

— Да привык, конечно, — не отводя глаз и не дрогнув голосом ответил Ухтомский, — но ведь руководить нужно и крейсерским отрядом.

— Хорошо, я не возражаю.

— Ваше превосходительство! Мы, конечно выйдем, но шансов в бою у нас против Тóго практически нет. В июле, имея "Цесаревич", "Севастополь" и три крейсера вдобавок к тому, что имеется сейчас, мы были разбиты. Сейчас японцы не слабее, чем были. Какие у нас шансы? — Командир "Полтавы" Успенский был слегка смущён, но не боялся смотреть в глаза Вирена, — объясните, как мы сможем прорваться в таких условиях. И куда мы пойдём?

— Знаете, господа, я и сам ещё не решил, — схитрил Вирен, — но уходить отсюда надо обязательно. Там посмотрим, во Владивосток ли, навстречу эскадре Рожественского, или даже в нейтральный порт, на интернирование. Как говаривал Наполеон: "Главное ввязаться в бой, а там – посмотрим…"

И ещё. Иван Петрович, неприятно это говорить, а вам ещё неприятней слушать, но хочу вас предупредить: если Тóго будет нагонять нас превосходящими силами, если боя будет не избежать, то вашу "Полтаву" мы бросим. Да, да, господа! — повысил голос Вирен на возмущённый гул командиров кораблей, — важнее всего сейчас сберечь ядро эскадры, соединиться либо с владивостокским отрядом, либо с Рожественским. От этого может зависеть судьба войны. И если для этого потребуется пожертвовать кораблём и сотнями жизней – я это сделаю. А чтобы не было пересудов… Я попрошу поднять свой флаг на "Ретвизане" адмирала Ухтомского. А сам пойду с "Полтавой".

"Вот же чёрт! — выругался про себя Ухтомский, — опять! Почему этот выскочка, который и адмирала-то получил меньше месяца назад, заставляет меня, рюриковича, делать то, что ему заблагорассудилось?"