Джек Лондон - Набег на устричных пиратов

— Теперь отправимся к Нейлу, — сказал Чарли, когда мы проводили мистера Тафта на поезд в Сан-Франциско.

Нейл Партингтон не только ничего не стал возражать против этого предприятия, но, напротив, выразил готовность помочь нам. Ни я, ни Чарли ничего не знали об устричном промысле, а голова Нейла была настоящей энциклопедией по этой части. Он повел нас к одному греку, юноше лет семнадцати или восемнадцати, который досконально знал приемы устричных пиратов.

Считаю нужным пояснить, что мы с Чарли были в патруле на положении добровольцев, тогда как Нейл Партингтон считался штатным патрульным и получал определенное жалованье. Чарли и я были как бы его сверхштатными помощниками и получали только то, что зарабатывали, то есть известный процент со штрафов, налагавшихся на уличенных нами нарушителей законов о рыбной ловле. Таким образом, мы считали, что имеем право на всякое случайно подвернувшееся вознаграждение. Мы предложили Партингтону поделиться с ним тем, что получим от мистера Тафта, но патрульный и слышать не хотел об этом. Он заявил, что очень рад оказать услугу людям, которые хорошо и много помогали ему.

Устроив нечто вроде военного совета, мы выработали следующий план действий.

Нас почти никто не знал в Нижней бухте, но «Северный олень» был всем известен как патрульное судно, и мы решили поэтому, что я вместе с молодым греком Николасом отправлюсь на каком-нибудь невинного вида суденышке к острову Аспарагус и присоединюсь к флотилии устричных пиратов. Там, судя по описанию Николаса, мы легко могли накрыть пиратов во время поимки устриц и арестовать их. Чарли же должен был остаться на берегу со сторожами мистера Тафта и нарядом полицейских, чтобы в нужную минуту прийти нам на помощь.

— Я знаю, где есть подходящая лодка, — сказал Нейл в конце нашего совещания. — Старый, негодный шлюп, он стоит теперь в Тибуроне. Вы с Николасом можете переправиться туда на пароме, нанять его за какие-нибудь гроши и плыть прямо к отмелям.

— Желаю вам успеха, — сказал он через два дня, прощаясь с нами. — Помните только — это опасные люди, будьте осторожны.

Мы заарендовали шлюп очень дешево. Он оказался еще невзрачнее и хуже, чем нам его описывали. Это было большое плоскодонное судно с четырехугольной кормой, оснащенное, как шлюп, с треснувшей мачтой, никуда не годным такелажем[1] и ржавым приводом; оно было очень неповоротливо и плохо слушалось руля; от него отвратительно пахло угольной смолой, так как все оно было вымазано этим вонючим составом от носа до кормы и от крыши каюты до киля. Во всю длину каждого борта тянулась большими буквами надпись «Каменноугольная смола Мэгги». Наш переход от Тибурона до Аспарагуса был спокоен и очень забавен. Мы все время смеялись.

К острову подошли на следующий день. Флотилия устричных пиратов — около дюжины судов — стояла на якоре у так называемых «Заброшенных отмелей». «Каменноугольная смола Мэгги», подгоняемая легким ветерком, медленно вошла в средину флотилии, и все пираты высыпали на палубу, чтобы посмотреть на нас. Мы с Николасом, хорошо ознакомившись за время путешествия с нашим ветхим корветом[2], управляли им самым неуклюжим образом.

— Что это такое? — спросил кто-то из пиратов.

— А попробуй-ка, угадай, ну, как ты думаешь, назови-ка, если можешь, — отозвался другой.

— Будь я проклят, если это не сам Ноев ковчег! — воскликнул Сороконожка с палубы «Призрака».

— Эй, кто у вас капитан? — крикнул другой шутник. — Откуда вы, из какого порта?

Мы не обращали внимания на шутки и продолжали править с ловкостью самых зеленых новичков, притворяясь, что «Каменоугольная смола Мэгги» требует всего нашего внимания. Я повернул ее к ветру и поставил повыше «Призрака», а Николас побежал вперед, чтобы спустить якорь. Он сделал это, так должно было казаться, очень неумело, потому что цепь запуталась, и якорь не достал до дна.

Мы с Николасом изобразили ужасное волнение, стараясь распутать цепь. Мы обманули ловко пиратов, и они принялись издеваться над нашей неловкостью.

Цепь не желала распутываться, и мы, осыпаемые насмешками и всевозможными язвительными советами, стали дрейфовать, пока не наскочили на «Призрак»; его бушприт проткнул наш грот, оставив в нем дыру величиной с ворота. Сороконожка и Дельфин корчились от смеха, нисколько не намереваясь оказать нам помощь в беде. После долгих усилий нам, наконец, удалось распутать якорную цепь, и мы отдали около трехсот футов ее. Под нами было не больше десяти футов глубины, и длина каната давала «Каменноугольной смоле Мэгги» возможность передвигаться по кругу в шестьсот футов в диаметре; в этом кругу она могла прийти в соприкосновение по меньшей мере с половиной флотилии.

Устричные пираты стояли близко друг от друга на коротких канатах, так как погода была тихая. Они громко запротестовали, видя, что мы выбросили длинную якорную цепь по нашему невежеству. И они заставили нас подобрать цепь и выбросить только тридцать футов ее.

Таким образом, убедив их в своей глупости и неловкости, мы спустились вниз, чтобы поздравить друг друга и приготовить ужин. Только что мы закончили нашу еду и принялись мыть посуду, как к борту «Каменноугольной смолы Мэгги» подошел ялик и на палубе раздались тяжелые шаги. Затем в двери показалось грубое лицо Сороконожки, и он вошел в каюту в сопровождении Дельфина. Не успели они сесть, к борту подошел другой ялик, а за ним еще и еще, пока, наконец, в нашей каюте не собрались представители всей флотилии.

— Где это вы стянули такую старую посудину? — спросил приземистый волосатый человек с острыми, злыми глазами, с резкими чертами мексиканца.

— Мы ее не стянули, — ответил Николас, стараясь своим ленивым возражением укрепить предположение, что мы действительно украли «Каменноугольную смолу Мэгги». — А если бы стянули, что из того?

— Мне-то все равно, я не восхищаюсь вашим вкусом — вот и все, — насмешливо ответил мексиканец. — Я лучше сгнил бы на берегу, чем взял такую лохань. Ее, верно, и не повернешь никак.

— А как нам было знать это, покуда мы ее не испробовали? — спросил Николас так невинно, что это вызвало новый взрыв смеха. — А как вы ловите устриц? — поспешно спросил он. — Нам их нужно много — для них-то мы и забрались сюда.

— А на что они вам? — спросил Дельфин.

— На то, чтобы приятелям раздавать, разумеется, — ехидно ответил Николас, — ведь и вы так делаете, конечно.

Новый взрыв смеха. Наши гости становились все веселее, а мы все больше убеждались, что у них нет ни малейшего подозрения относительно нас и наших намерений.