Клайв Касслер - Джунгли

Передний всадник достиг деревянных ворот и небрежно бросил на землю под ними седельную сумку. Секунду спустя то же самое сделал еще один, и еще один, и еще. Куча росла, пока вплотную к воротам не вырос односкатный холмик.

В конце концов кто-то за стенами проявил немного сообразительности. Подняв голову над парапетом справа у самых ворот, он прикрыл ладонью глаза и посмотрел вниз. Его предостерегающий крик разнесся над полем. Элемент внезапности был утрачен.

Всадники перестали таиться и пустили лошадей в полный галоп. Несколько последних бросили свои сумы к воротам и повернули обратно. Они рассыпались, когда стрелы, выпущенные вслепую из-за стен, вновь заполнили небо.

Однако заслонили солнце не столько стрелы, сколько надвигающаяся туча. И по какой-то прихоти судьбы подгоняющий ее ветер прекратился, она нависла над городом, словно гигантский зонтик. Без прямых солнечных лучей световые пушки Хенбиша были бесполезны.

Встревоженные стражи поняли, чего ожидать, и стали ведрами лить воду на кучу седельных сумок, выросшую почти до середины толстых деревянных ворот. Тысячник предвидел это и потребовал, чтобы каждая была покрыта толстым слоем смолы, не дающей воде проникнуть внутрь.

Побуждаемые отчаянием лучники встали вдоль стены и принялись стрелять, тщательно целясь. У всадников на груди была броня, на головах шлемы, но спины оставались незащищенными, и стрелы начали находить свою цель. Секунды спустя несколько лошадей скакали по полю без всадников, наездники их лежали распростертыми на земле – одни корчились в агонии, другие были зловеще неподвижны.

Один из воинов Хенбиша поскакал вдоль стены, стоя в стременах и натягивая короткий кавалерийский лук. Вместо острого бронзового наконечника на конце стрелы был ярко горящий, пропитанный смолой комок ткани. Он выпустил стрелу и тут же сильно натянул левый повод. Лошадь знала этот сигнал и повалилась на бок, подняв тучу пыли. Ноги ее неловко дергались, а массивный корпус защищал всадника от того, что должно было последовать.

Стрела угодила в кучу сумок у основания ворот, и тут же с парапета выплеснули ведро воды. Пламя погасло, от стрелы поднялись белый дымок и пар. Время на поле битвы способно растягиваться вопреки всякой логике. Казалось, прошла целая вечность, но в действительности минуло меньше чем полсекунды: последний огонек наконечника стрелы прожег сумку и воспламенил содержимое.

Алхимики искали эликсир жизни и случайно нашли данное соотношение и состав химикалиев, которое назвали «хуо яо», или огненным лекарством. Мир впоследствии будет знать его под названием «порох».

Поскольку это взрывчатое вещество горело медленно, порох требовалось сжимать, чтобы произвести не просто вспышку и шипение. Первая сумка вспыхнула, зажигая те, что лежали наверху кучи, застилая все дымом, и в конце концов пламя взметнулось на десятки футов. Этого костра оказалось достаточно, чтобы взорвать сумки в основании холма, и тяжелые сумки снаружи удерживали расширяющиеся газы достаточно долго, чтобы произошел громадный взрыв.

Взрывная волна пронеслась по полю стеной горячего воздуха до тысячника и его оставшихся пешцев. Она сбила эмиссара с коня, и ему показалось, будто он очутился перед печью для обжига. Пламя и дым поднялись высоко в воздух, а по другую сторону стены ворота швырнуло внутрь и расщепило. Обломки косили всех на своем пути, а лучников и наблюдателей вдоль парапета разметало, будто тряпичных кукол, их пронзительные крики слышались сквозь грохот взрыва.

Ханские воины медленно поднимались на ноги. В ушах у посланника звенело. Когда он закрыл глаза, сохранившийся зрительный образ взрыва продолжал гореть под опущенными веками. Это было второе таинственное оружие из увиденных сегодня. Сперва световые пушки, а теперь какой-то способ сохранения огня в седельных сумах и его мгновенного высвобождения. Поистине удивительная страна.

На поле битвы рассеявшиеся всадники повернулись, будто косяк рыбы, и помчались к разрушенным воротам, где тлело дерево. Ошеломленные защитники крепости бежали в ужасе. Сабли были обнажены, и теперь на клинках отражалось яркое солнце, так как туча унеслась. Воины искали жертв, но взрыв подавил сопротивление гарнизона.

Тысячник Хенбиш позволил стоявшим в резерве пешцам следовать за кавалерией. С ревом, едва ли не более громким, чем грохот взрыва, они понеслись через поле, стремясь выполнить задание хана, восстановить его честь, так как это ограбление оскорбляло его. Они пощадят миловидных женщин и мальчиков, которых можно использовать как рабов, но остальные в городе будут преданы мечу, и весь город сровняют с землей. Голова местного военачальника будет водружена на пику в ближайшем поселке как напоминание тем, кто думает, будто ханский гнев не быстр и не беспощаден.

– Я хотел бы побольше узнать о твоем поразительном арсенале, – сказал посланник, когда они с Хенбишем спешились.

Военачальники обычно не принимали участия в резне, а у посланника желания видеть происходящее по ту сторону стены не было.

– Я представлю тебя своему алхимику. Он сможет объяснить это лучше, чем я. Мне достаточно того, что они действуют.

Один из адъютантов подал ему чашу – из кости и фарфора – с крепким чаем.

Когда они пошли к рощице, где лагерная обслуга и врачи готовились оказывать помощь раненым, посланник подумал обо всем поразительном, что видел за годы в этой странной стране. Кое о чем он всегда будет молчать, например о любовной связи с несколькими наложницами хана. Кое-что не будет обсуждать, потому что оно до того необычное, что невозможно поверить. Например, Великую стену – она обладает высотой и шириной пятиэтажного каменного дома и все-таки тянется от горизонта до горизонта и дальше. Уже только она принижает римские постройки по всей Европе. Еще окаменелые кости драконов, которые ему показали в центральной пустыне, черепа большие, как винные бочки, зубы, как кинжалы, бедренные кости в рост человека. И то, что он видел сегодня, – устройство, способное усиливать свет настолько, чтобы ослепить человека.

Для себя он хотел знать, как действует это оружие – Хенбиш упомянул какой-то кристалл, – но понимал: эту тайну тысячник унесет в могилу.

Марко Поло шел рядом с тысячником, сомневаясь, что земляки-венецианцы поверят хотя бы в более обычные истории, какие он мог бы рассказать о своих путешествиях в Китае.

Бирмингем, Англия, за четыре месяца до начала действий