Иван Медведев - Братья Лафит

– Прошедшая ночь не прошла для него даром. Что ж, пусть Жан отдыхает, впереди его ждёт немало сюрпризов.

В одиночестве Пьер Лафит отдал должное кулинарному искусству Донны и лучшим испанским виноделам. Кофе Джим принёс в кабинет, и у камина в кресле, за сигарой, под треск поленьев, нахлынули давние воспоминания.

Пьеру было пять лет, когда его отец Мариус Лафит, кожевенник из Прованса, надумал переселиться в Америку на французскую часть острова Гаити. Кузен кожевенника капитан Рене Белюш рассказывал удивительные вещи: на Сан-Доминго многие простые люди получили землю и стали господами. Мариус Лафит после долгих раздумий посоветовался со своей женой Зорой – красивой испанской еврейкой, древней тёщей, помнившей ещё времена инквизиции, и, когда в очередной раз нечем было платить молочнику, объявил на семейном совете о принятом решении.

– Здесь мы оставляем нищету, а там нас ждёт надежда.

Старшему сыну кожевенника Доменику исполнилось восемь лет. Он уже понимал, что в его жизни настают большие перемены.

Весной 1788 года Мариус Лафит продал дом и погрузился со своим семейством на корабль капитана Белюша. На Сан-Доминго лучшие земли давно имели своих хозяев. Сначала Мариус Лафит получил надел в горах, начав выращивать кофе и индиго. Но через два года открыл в Порт-о-Пренсе, столице колонии, лавку по скупке и выделке кож. В Европе они пользовались большим спросом, а местные охотники обеспечивали сырьём чуть ли не задаром. Дела Мариуса Лафита пошли в гору. В декабре 1790 года в семье появился третий сын, которого назвали Жаном. Через три года кожевенник купил дом, его красавица жена разбила за ним замечательный сад, где бабушка занималась воспитанием внуков. Мариус Лафит благословлял Бога за перемену судьбы.

Гроза разразилась неожиданно, когда стихия жизни вроде улеглась и вошла в русло. Флюиды свободы французской революции взбудоражили полмиллиона рабов на острове, и они восстали. Пьер Лафит хорошо помнил горящий дом, детский страх за свою жизнь и похороны матери; улицы Порт-о-Пренс и городскую площадь, покрытые трупами. Пока Туссен Лувертюр, вождь рабов, не объяснил, что не все белые их враги, а только плантаторы, надсмотрщики и солдаты, негры успели растерзать десять тысяч горожан.

Начавшиеся войны в Европе аукнулись и в Америке. Порт-о-Пренс захватили англичане. В это тяжёлое время Мариус Лафит, едва оправившийся от потери верной жены, решил переехать в Картахену, поближе к брату. Рене Белюш уже несколько лет жил в Новой Гранаде. У Мариуса Лафита оставался небольшой капитал, но, сломленный гибелью жены, он потерял интерес к жизни. Забота о семье легла на плечи бабушки, матери Зоры. Обладая природным умом, она ещё в молодости сама выучилась читать религиозные книги и много повидала на своём веку. Дочь преследуемого народа, она в совершенстве постигла науку выживания, хорошо знала жизнь и прекрасно разбиралась в людях. Бабушка сама занималась образованием внуков. Старшего – долговязого Доменика – взял юнгой на свой корабль капитан Белюш.

Однажды Доменик после длительного плавания похвастался перед Пьером длинноствольным испанским пистолетом и дюжиной серебряных монет. Ночью, когда младший Жан, которого пока ещё не интересовала жизнь взрослых, крепко уснул, старший брат рассказал Пьеру, что дядя Рене водит дружбу с известным французским корсаром Луи Ори. И они вместе делают дела, о которых Доменик, напустив туману, распространяться не стал.

– Ты ещё слишком мал, Пьер…

– Мне скоро четырнадцать, – обиделся мальчик.

Белокурый стройный красавец капитан Белюш часто бывал в доме двоюродного брата Мариуса. Два раза в год он плавал во Францию и каждый раз рассказывал неслыханные новости с родины. Французы отрубили голову своему королю и теперь успешно воюют со всей Европой. Родная сестра дяди Рене вышла замуж за полковника французской армии, который познакомил шурина-моряка с генералом Мирандой, выходцем из Южной Америки.

– Мир меняется на глазах, – говорил Белюш брату. – Нельзя в такое время равнодушно взирать на жизнь, как это делаешь ты, Мариус, когда люди за считанные годы сколачивают целые состояния, солдаты становятся генералами, а рабы – свободными. Очнись! В Европе идёт война. Будет она и в Америке.

В начале 1803 года обрушилось новое несчастье: умерла бабушка братьев Лафит. Пьер в это время изучал коммерцию в Каракасе и смог приехать домой только на каникулы, два месяца спустя после похорон. Младший братишка, двенадцатилетний Жан, собирался в дорогу. Рене Белюш определил племянника в военную школу для сирот, основанную во Франции генералом Мирандой. Тогда Пьер в последний раз видел младшего брата. Блокада ранции с моря, начатая англичанами после Трафальгарской битвы, надолго прервала связь с Европой.

На следующий день у ворот Калабуса, испанского замка в центре города на площади, в котором размещалась тюрьма, суд и ратуша, остановился служебный фаэтон окружного прокурора Джона Рэндолфа Граймза. Сэр Джон ступил на землю, кивнул скучающему жандарму у ворот, быстро прошёл через сводчатый проход во двор, где его поджидал жизнерадостный толстяк в шляпе и с тростью, которую он в нетерпении вертел в руках.

– Доброе утро, господин прокурор, – быстро заговорил он и засеменил рядом с Граймзом. – Всего два слова для «Луизианского курьера». Собираетесь ли вы предъявить обвинение брату мсье Лафита и подтверждаете ли вы наличие трёхсот тысяч долларов в чемодане убитого?

Граймз резко остановился и выпрямился, словно натолкнулся на невидимую преграду. Его маленькие змеиные глазки с ненавистью впились в газетчика.

– Откуда вы знаете про доллары?

– Это моя профессия, сударь, первому узнавать новости и со-

общать их своим читателям. А в каждой работе есть свои секреты.

Граймз глянул по сторонам, взяв толстяка за пуговицу сюртука, осторожно притянул к себе.

– Ну, вот что, Леклерк, – понизив голос, прошипел он. – Если вы только намекнёте о долларах в своей газетёнке, я немедленно её закрою, а вас арестуют за разглашение государственной тайны. На этот раз я не шучу. Вы мне надоели, Леклерк. Я не люблю, когда посторонние суют нос в мою работу и подшучивают над властями. Вы меня поняли?

Жан Леклерк, хозяин и главный редактор «Луизианского курьера», безропотно выслушал угрожающую тираду.

– Дело касается государственной тайны? – сделал он удивлённые глаза.

– Я предупредил вас, Леклерк.

Отпустив пуговицу главного редактора, прокурор поднялся по ступенькам в малый зал замка, где за перегородкой сидел констебль.

– Найдите мне инспектора Левье, – сказал ему Граймз. – Быстро.