Уильям Ходжсон - Дом в Порубежье (рассказы)

— Давно то было, ой как давно, — дрожащими голосами выводили старики.

— Однажды дьявол пришел к нему, когда он пахал, — пропел Немея, и старцы повторили припев: «Давно то было, ой, ой как давно».

— Я пришел за этой старухой, я должен немедля забрать ее, — вел Немея. И снова хрипло звучал припев: «Давно то было, ой как давно».

И так до двух последних строф. И всех тех, кто пел, окружал необычный розовый туман, переходивший наверху в чудесное сияние пламенного цвета, словно, чуть выше верхушек мачт, небо было одним красным океаном молчаливого огня.

— Три дьяволенка приковали ее к стене, — пронзительно пел Неемия.

— Давно то было, ой, ой как давно, — пищали старцы.

— Она сняла ботинок и отдубасила их всех, — пропел старый Неемия, и вновь послышался припев, повторяемый хриплыми голосами.

— Эти три дьяволенка взмолились о пощаде, — дрожащим голосом выводил Неемия, поглядывая одним глазом наверх, не поднята ли рея.

— Давно то было, ой, ой как давно, — пели старцы.

— Выгони эту старуху, или она…

— Хватит! — резко приказал Джош, заглушив своим криком старинную моряцкую песню. Не успел помощник произнести первый слог, как пение прекратилось, и уже через две минуты канаты были свернуты в бухты, а старики вернулись к своим занятиям.

Пробило восемь склянок, и, следовательно, настало время сменить вахту, и ее сменили, во всяком случае, рулевого и впередсмотрящего; однако для неподвластных сну старцев мало что изменилось, во всяком случае, на палубе: те, кто прежде курил, теперь курили и работали, те же, кто до этого курил и работал, сейчас только курили. И все это происходило в полном согласии, в то время как старый «Шамракен» плыл, подобно розовой тени, в сияющем тумане, и лишь большие, молчаливые, ленивые волны, ударявшие в него из окружающей красноты, казалось, сознавали, что это не только тень.

Тут Зеф крикнул Наззи, чтобы он принес им чай из камбуза, и вскоре подвахтенные уже ужинали. Они ели, сидя на крышке люка либо рангоутном дереве, кто где устроился; и при этом они беседовали со своими товарищами, палубными вахтенными, о светящемся тумане, в который они погрузились. Из их разговора было видно, что это необычное явление произвело на них впечатление, огромное, и, казалось, пробудило в них суеверие. Зеф и впрямь не преминул заметить, что они столкнулись с чем-то неземным.

У него, по его словам, появилось чувство, будто Мария находится где-то рядом с ним.

— Хочешь сказать, что мы подобрались близко к небесам? — спросил Неемия, который шпиговал мат для защитной обмотки.

— Не знаю, — ответил Зеф, — но, — тут он показал на затянутое тучами небо, — тебя охватывает восторг, ведь это просто чудо, и я полагаю, если это небеса, некоторые из нас предпочтут их земле. Думаю, я обрадуюсь при виде Марии.

Неемия медленно покачал головой в знак согласия, и седые старцы закивали вслед за ним.

— Полагаю, мать моей дочери там, — подумав, произнес он. — Интересно, свела ли она там с Марией знакомство.

— Мария умела заводить друзей, — задумчиво пробормотал Зеф, — и женщины с ней дружили. Видимо, у нее был дар.

— А вот у меня никогда не было жены, — заметил тут Джоб ни к селу ни к городу. Этим обстоятельством он гордился и часто бахвалился.

— Тут нечем хвастать, парень, — воскликнул один из седовласых старцев, который до сих пор молчал. — Тебя некому будет встречать на небесах.

— Это уж верно, некому, Джок, — подтвердил Неемия и сурово посмотрел на Джоба, который под его взглядом притих.

Тут появился, ибо уже пробило три склянки, Джош и велел им отложить свою работу.

Пришло время второй полувахты[1], и Неемия вместе с другими старцами пил чай на главном люке. Когда с ним было покончено, они, словно сговорившись, пересели на кофельпланку под фальшбортом брамстеньги; облокотившись на леер, они принялись созерцать загадочный туман, обволакивавший их. Время от времени кто-то из них вынимал изо рта трубку и оглашал медленно созревшую в его голове мысль.

Пробило восемь склянок, но никто не двинулся с места, только сменились рулевой и впередсмотрящий.

Вот уже и девять склянок, и ночная мгла спустилась на океан, но для окутанных туманом моряков изменилось лишь одно: розовый цвет перешел в насыщенный красный, казалось, излучавший собственный свет. Небосвод над ними молчаливо полыхал кровавым пламенем. «Столп облачный днем, столп огненный ночью», — тихо произнес Зеф, когда к нему подсел Неемия.

— Кажется, это из Библии, — проговорил Неемия.

— Не знаю, — ответил Зеф, — но эти самые слова я слышал от преподобного Майлза, сказавшего их, когда у нас горел тимберс. Днем валил по большей части дым, а к ночи разгорелся дьявольский огонь.

В четыре часа сменились рулевой и впередсмотрящий, а чуть позже на главную палубу спустились Джош и шкипер Эб.

— Очень странно, — произнес шкипер Эб с показным равнодушием.

— Да, верно, — отозвался Неемия.

Затем два старика уселись на кофельпланку и стали наблюдать.

Когда пробило пять склянок, половина одиннадцатого, те, кто сидел ближе к носу, зашептались между собой, и в тот же миг послышался крик впередсмотрящего. Тотчас все уставились в точку почти прямо по носу. В этой точке туман светился странным, неестественным, ярко-красным светом, и минуту спустя на их глазах внезапно образовалась широкая арка полыхающих красным пламенем облаков.

При этом зрелище все изумленно вскрикнули и тут же бросились в переднюю часть бака. Здесь они сгрудились, в том числе шкипер и помощник, в кучу. Теперь арка разрослась, и судно направлялось прямо под нее.

— Наверняка это небеса, — пробормотал про себя Джош, но Зеф услышал его.

— По-моему, это Врата славы, о которых говорила Мария, — ответил он.

— Полагаю, я скоро увижусь со своим мальчиком, — пробормотал Джош, подавшись вперед и смотря перед собой жадными, горящими глазами.

На судне царила полная тишина. Лишь с левого борта дул легкий ветерок, да спереди, казалось из-под арки, накатывали на нос черные и маслянистые, но без пены волны.

Вдруг в тишине негромко прозвучала музыкальная нота, растущая и падающая, как отдаленный стон эоловой арфы. Этот звук вроде доносился со стороны арки, и в окружающем тумане он не затих и, казалось, удаляется, тихо рыдая, куда-то в невидимую кроваво-красную даль.

— Они поют, — воскликнул Зеф. — Мария тоже любила попеть. Черт…

— Тс! — чуть не сорвавшись на крик, произнес Джош резким старческим голосом. — Это мой мальчик!

— Это чудесно, чудесно — просто изумительно! — закричал шкипер Эб.