Лев Скрягин - Последний SOS «Вольтурно»

Фирма «Ройял Мэйл Стим Пакет компани» построила свой новый пароход из дерева не потому, что пожалела денег. Ее заказ был тщательно продуман: судовладельцы знали, что Британское Адмиралтейство относится с предубеждением к железным корпусам и гребным винтам. Добиться же права на перевозку правительственной почты и солдат колониальной армии или получить государственную субсидию можно было, только предложив в распоряжение Адмиралтейства деревянное судно с гребными колесами. Такова была в те годы политика морских лордов — они традиционно не хотели верить во все новое, что появлялось на флоте.

«Амазонка» во всех отношениях удовлетворяла Адмиралтейство и была зачислена в состав резервного флота как войсковой транспорт.

После ходовых испытаний судно должно было отправиться в срочное океанское плавание в Вест-Индию и к Панамскому перешейку. Капитаном парохода назначили Вильяма Саймонса, который имел богатый опыт плавания в Карибском море и был хорошо знаком со знаменитыми вест-индскими ураганами. Команду «Амазонки» Адмиралтейство набрало из лучших военных моряков, имевших опыт работы на паровых судах.

2 января 1852 года, в пятницу, в 15 часов 30 минут «Амазонка», имея на борту почту, ценный груз особого назначения, одного лорда Адмиралтейства, 50 пассажиров и 110 членов экипажа, вышла из Саутгемптона. У мыса Портленд-Билл судно встретило юго-западный шторм. Паровую машину пришлось запустить на полную мощность. Через несколько часов такой работы начали греться подшипники, и их время от времени приходилось охлаждать, останавливая машину.

Сменившиеся с вахты машинисты и кочегары рассказывали на палубе матросам о неполадках в машине из-за перегревшихся подшипников. В свою очередь матросы доверительно передавали эту «профессиональную тайну» пассажирам, а те, ничего не смысля в устройстве паровых машин, стали думать, что эти таинственные подшипники, о которых так много говорят, «каждую минуту могут вспыхнуть».

В те годы паровые двигатели были новинкой техники, «чудом века», они внушали людям больше страха, нежели восхищения. Одна только мысль о том, что в недрах деревянного судна день и ночь в огромных топках горят костры, уже не давала пассажирам пароходов спокойно спать. Перед паровой машиной трепетали и пассажиры «Амазонки».

Поскольку гревшиеся подшипники можно было охладить только отключением паровой машины, каждая такая остановка вызывала у пассажиров большую тревогу. То и дело они посылали к капитану Саймонсу своих делегатов, которые требовали возвращения в порт «для исправления подшипников». Если капитан имел все права бесцеремонно расправиться с подобными делегатами от команды своего судна и даже наказать «смутьянов» линьками, обвинив их в подстрекательстве к мятежу, то с делегатами от пассажиров он вынужден был обращаться вежливо. Саймонс принимал их у себя в каюте, терпеливо всех выслушивал и на все их опасения отвечал: «Корабль столь же безопасен, как и ваш дом. Ну и что из того, что в машине греется то один, то другой подшипник? Все это чепуха! Возвращаться из-за такого пустяка? Никогда! «Амазонка» идет на запад!» Саймонс действительно считал это недоразумение с подшипниками чепухой.

В результате длительных и бесплодных объяснений с делегатами от пассажиров бронзовая физиономия морского волка начинала наливаться кровью, капитан вставал со своего кресла и ревел: «Корабль идет своим курсом, и точка! Прошу вас, господа, оставить меня в покое!»

Юго-западный шторм тем временем не унимался, и «Амазонка», неся лишь штормовые паруса и продвигаясь вперед переменными галсами, шла под парами. Машина с перегревшимися подшипниками работала без остановки уже 36 часов. К вечеру 3 января пароход почти достиг Бискайского залива, где шторм свирепствовал с еще большей силой. Тяжелые волны разбивались о форштевень корабля, их брызги долетали до верхушки трубы. Время от времени самые большие волны всей своей тяжестью вкатывались на носовую палубу корабля и с шипением белым бурлящим потоком уходили в сторону кормы. В снастях свистел ветер, «Амазонка», зарываясь своими огромными колесами в волны, медленно шла навстречу шторму.

Около 3 часов утра в воскресенье, 4 января, второй штурман «Амазонки» Трюуик, который нес ночную вахту на открытом ходовом мостике между кожухами гребных колес, отошел за дымовую трубу «перевести дух» после обрушившейся на пароход большой волны. Завязывая крепче штерты своей зюйдвестки, моряк увидел то, от чего сердце его бешено застучало. Из светового люка машинного отделения, что был за дымовой трубой, вырывались оранжевые языки пламени. Штурман подозвал вахтенного матроса и послал его выяснить, что случилось в машине, и немедленно разбудить капитана.

Прибежавший на мостик капитан Саймонс объявил по судну пожарную тревогу и приказал закрыть все двери салонов и коридоров, чтобы пассажиры не вышли на палубу. В машине ничего нельзя было разглядеть: черный едкий дым заполнил весь машинный отсек корабля. Где-то внутри полыхало пламя. Четвертый механик Стон хотел остановить машину, но из-за огня и дыма не мог к ней приблизиться. Когда из каюты прибежал старший механик, пламя уже охватило всю машину. Все, кто находился в машинном отделении, вынуждены были искать спасения на палубе.

Штормовой ветер быстро раздул пламя, вспыхнувшее в глубине парохода. Через каких-нибудь 10 минут оно перекинулось из машинного отделения на палубу и охватило смоленый такелаж судна. Где-то внизу от нагрева стали рваться бочки с машинным маслом, их содержимое разливалось по нижней палубе, давая обильную пищу огню.

В салонах, где заперли пассажиров, больше невозможно было оставаться: их переборки и палуба под ногами сильно нагрелись, помещения заполнялись дымом. Когда пассажиры, выломав двери, выскочили на верхнюю палубу, их охватил страх и чувство обреченности. Огонь оказался проворнее людей: пока команда «Амазонки» готовила к запуску пожарную машину и подключала рукава, пламя охватило еще несколько внутренних помещений корабля. Не все смогли пробиться сквозь огненную завесу и клубы дыма. Несколько человек из команды корабля, получив ожоги и наглотавшись дыма, скатились с крутых трапов вниз и погибли в огне. Пассажиры бегали по кораблю, умоляя офицеров что-нибудь сделать и избавить их от мучительной смерти в огне.

Между кожухами гребных колес встала огненная стена. Она разделила корабль на две части, при этом большинство команды осталось на баке, а офицеры и пассажиры — на юте. Несколько матросов от страха забились в кубрик и ожидали там смерти. На корме офицеры пытались тушить пожар, качая пожарные помпы и черпая ведрами воду за бортом. Их усилия можно было сравнить разве лишь с попыткой залить костер чайными ложками воды. Страх людей сгореть заживо творил на «Амазонке» невероятные вещи: смельчаки обернулись паникерами, тихие и скромные стали вести себя агрессивно, умные потеряли рассудок, обожатели женщин сбивали с ног оказавшихся на их пути матерей с грудными младенцами на руках.