Корабль мертвых - Травен Бруно

Каюты на «Императрице Мадагаскара» были впрямь императорские. Чистые, новые. Только невыносимо несло краской. На койках хорошие матрасы, но ни подушек, ни одеял не нашлось. Императрица оказалась не столь богатой, как можно было подумать, глядя на нее с берега. А может шкипер предусмотрительно приказал вынести с борта все лишнее… Не знаю… И приборов никаких, хотя ложки-вилки нашлись… Обеды приносил мальчишка итальянец, даже по виду сирота. Оплакивать его будет некому. Поистине, понятие «последнее желание приговоренных к смерти» является понятием реальным. Правда, рома на борту не было. Видимо, шкипер был противником алкоголя.

Корабли без рома быстро начинают отдавать гнилью. Я это чувствовал. Два негра – угольщики и кочегар, свободный от вахты, обедали вместе со мной. Лицо кочегара показалось мне знакомым. Но мало ли где мелькнет знакомое лицо. А этот еще весь распух, наверное, после хорошей драки…

– Станислав?

– Как? Пипип! И ты тоже?

– Как видишь…

– Ты, гляжу, еще легко отделался, – попытался засмеяться Станислав. – Мне пришлось хуже, потому что я поднялся после первого удара. Я поддал им жару, Пипип, но что может сделать один угольщик против целой банды?

– Какую басню они тебе рассказали?

– Наверное, ту же, что и тебе. Дескать, был пьян, напал на них, заколол кого-то ножом. Видимо, бежал от полиции, скрывался от правосудия.

– Пропало наше жалованье на «Йорике», – вздохнул я.

– Плюнь, – посоветовал Станислав. Он выглядел удрученным. – Когда действуют так нагло, значит, история на исходе. От силы пять-шесть дней, попомни мое слово. Мы идем не очень быстро, но явно к тому месту, которое станет для этой блестящей калоши последним. Там «Императрица» ляжет, наконец, на донный ил. Плохо, если это случится в нашу вахту, а по закону свинства так, наверное, и случится. Чтобы не было лишних свидетелей. Запомни, Пипип, наша шлюпка под номером четыре. Если выскочишь на палубу, к ней и беги.

– Ты уже был в котельной?

– Двенадцать печей, – кивнул он. – Четыре кочегара. Два угольщика, вот эти негры.

– Понятно…

В двенадцать мы вышли на вахту и пару часов работали как сумасшедшие, чтобы выровнять давление пара. Все утонуло в пыли и в шлаке, кочегары ничего не могли с этим сделать. Да и не умели. Искусство настоящей работы было им неизвестно, они бросали уголь в печи, вот и все. Зато с решетками не было никаких хлопот. Если какая-то прогорала, мы без усилий заменяли ее, потому что все тут было еще новым и решетки держались плотно, ни одна не падала так предательски, как на «Йорике». Угольщики, такие здоровые, что могли бы поднять целый котел, двигались медленно, их все время приходилось подгонять. Им все время не хватало воздуха, они ругались и жаловались. Явно их приняли на «Императрицу» не за то, что они умеют быстро работать.

– На «Йорике» мы двигались совсем не так, правда, Пипип? Пока эти великаны перетащат полтонны, мы на «Йорике» подтаскивали все две. И уголь там не лежал рядышком, как здесь.

– Сейчас на «Йорике» хорошо… – согласился я. – Там загрузили уголь в ближние бункера и несколько дней для угольщиков не будет никаких проблем… Но к черту «Йорику»! Кажется, Станислав, нам надо думать совсем о другом.

– Я уже немножко осмотрелся, – кивнул он. – Трап удобный, но он рухнет, если с «Императрицей» решат разобраться серьезно. Уж поверь мне. Еще тут есть вентиляционная шахта, запомни ее, Пипип.

– И в верхнем рундуке есть лаз наверх, – указал я. – Я там был. Пройти можно. Будь наготове. Может, пять дней, как ты говоришь, а может… Провернуть несколько дырок в днище нетрудно, а старое железо в трюмах не даст «Императрице» удержаться на плаву… Надо быть осторожнее, Станислав. Часть команды точно списана… Кто поверит, что после такой катастрофы могли спастись все? Нет, Станислав, кажется, мы точно приговорены к смерти…

В таких разговорах прошли два дня. Мы только приняли вахту, как раздался странный, ни на что не похожий грохот. Меня бросило на кучу угля, и я увидел, как котлы надо мной встали почти вертикально. Из распахнувшихся топок летел раскаленный шлак. В трапе теперь не было нужды, вертикальная шахта превратилась в коридор, так резко «Императрица» легла на борт. Я бросился вслед за Станиславом, но позади раздался ужасный крик.

– Это угольщик…

– Черт его побери!

Мы сразу вернулись в котельную. Горячий шлак сыпался отовсюду, это было как в аду, где грешникам нельзя застаиваться. Электрический свет погас, вероятно, перегорел кабель, но топки отбрасывали довольно света. Мы легко отыскали Даниеля, левую ногу которого придавила раскаленная металлическая плита. Мы никак не могли ее приподнять, это оказалось нам не по силам.

– Дай лопату.

Я подал лопату Станиславу, еще не понимая, что он задумал.

Он поднял ее и с силой ударил по ноге угольщика. Тот взвыл.

Тремя ударами Станислав перерубил ногу негра, впавшего в обморок. Мы потащили его к выходу. Он оказался невероятно тяжелым. Хорошо, что нас встретил другой негр. Теперь мы могли подумать и о себе. В кубрик можно было не возвращаться, его уже залила вода. Некоторое время электрические лампы освещали весь этот хаос, потом они погасли. Но инженер успел подключиться к аккумуляторам. Свет мигал и медленно садился. Видимо аккумуляторы тоже были не в порядке. На всем пути наверх мы со Станиславом никого не встретили. Из кубриков просто никто не успел выйти, их двери подперло многими тоннами воды. Наверное, на это шкипер и рассчитывал. Две шлюпки сорвало с креплений и разбило при падении. Одну готовили к спуску, этим командовал сам шкипер. Он стоял на мостике, скрестив руки на груди. Когда свидетели расскажут о его действиях в суде, доверия к шкиперу уже ничто не подорвет. Он держался очень правильно. Поэтому мы со Станиславом первыми влезли в шлюпку номер три. Я, Станислав и оба негра (один с отрубленной ногой, которую уже перетянули жгутом). Чуть позже к нам присоединились старший офицер, инженер и стюард. «Давай, давай!» – махнул шкипер с борта, и мы отплыли в сторону. Котлы не проявляли особой активности, вода еще не затопила котельную. Мы видели, как шкипер тоже занял место в шлюпке. И как только он это сделал, в недрах корабля что-то страшно загрохотало. Течение отнесло шлюпку шкипера к корме, они там отчаянно пытались отплыть от «Императрицы» под градом летящих с неба обломков. Волны теперь поднимались такие высокие, что из-за них мы ничего не видели. Весла вырывало из уключин, мы их с трудом ставили на место. Инженер вдруг сказал:

– Черт, нас вынесло на банку. Под нами и трех футов нет.

– Не может быть, – заметил старший офицер и опустил весло за борт вертикально. – О черт! Нас действительно вынесло на банку. Навались на весла!

Но огромная волна уже накатилась на нас, встала чудовищной стеной и ударила с такой силой, что шлюпка развалилась на куски и все оказались в бушующей воде.

– Станислав! – заорал я, пытаясь перекричать грохот волн. – У тебя есть что-нибудь под рукой?

– Даже соломинки нет, – всплыл он совсем рядом. – Плывем назад к «Императрице». Вон она торчит. Прямо как башня. Она может так простоять долго, а здесь нас разобьет о камни.

Течение и волны относили нас в сторону, но мы еще не потеряли силы и медленно приблизились к вставшей над водой чудовищной башне, ничем не напоминавшей белоснежную красавицу, какой она была недавно. С трудом вскарабкались наверх, стремясь пробраться в середину корабля. Это было нелегко. Оба коридора превратились в почти вертикальные шахты. Вода клокотала, врываясь в пробоины. Нас вынесло на банку во время отлива, теперь вода прибывала буквально на глазах. Как «Императрицу» поставило в такую странную позу, никто бы не мог сказать. Специально такого не сделаешь. Мы чувствовали, как она вздрагивает и дергается под ударами волн, как в агонии. Когда ударяла особенно высокая волна, «Императрицу» вело, будто она в недоумении и страхе пожимала плечами. Собственно шторма не было. Просто на мели волны сходили с ума. Им было тесно. Их злил еще не умерший корабль, они торопились его прикончить. Похоже, шторма и не предвиделось. Уже наступал рассвет. Серое медленное сияние растекалось над морем, а затем выглянуло солнце. Мы сразу поняли, что тут нас найдут не скоро. Одна вода, кругом одна вода и темные волны. Шкипер удачно увел «Императрицу» подальше от обычных морских путей. Все преступления совершаются в глухих уголках. Мирная холмистая водная равнина, освещенная солнцем. Шкипер хорошо знал свое дело. Из кубриков никто не ушел, а мы со Станиславом тоже не свидетели. Чтобы стать ими, надо выжить.