Изидор Винокуров - Подвиг адмирала Невельского

А Буссе?

Буссе спокойно благоденствовал. Изредка он присылал Невельскому донесения о благополучии Муравьев-

ского поста и зимующей там команды. При этом препровождались журналы исследований, которые проводил отнюдь не он, а его неутомимый помощник — лейтенант Рудановский22.

* * *

А далеко от Амура, за много тысяч верст от Петровского, уже шла война. Невельской узнал о ней из письма Муравьева. Еще в октябре 1853 года турецкий султан, подстрекаемый английским и французским послами — Стрэфордом и Лакуром, — объявил о начале военных действий.

Восемнадцатого (30) ноября того же года адмирал Нахимов смело вошел в Синопскую бухту и разбил турецкий флот, во много раз превосходивший по силе нахимовскую эскадру.

Как Муравьев, так и Невельской понимали, что дело не ограничится нападением одной только Турции. Рано или поздно западные державы тоже ввяжутся в войну и примут все меры, чтобы решить спорные вопросы силой оружия. Поэтому все действия как губернатора, так и начальника Амурской экспедиции были направлены к тому, чтобы подготовить достойную встречу вражескому флоту.

Но у каждого из них была своя точка зрения. И генерал-губернатор, пользуясь правом старшего начальника, осуществпял свои план, не считаясь с критическими замечаниями и предложениями Невельского.

Еще 22 апреля 1853 года Муравьев докладывал Николаю I о всех исследованиях Амурской экспедиции. В момент, когда международная обстановка была очень напряженной и со дня на день ожидали разрыва с западными державами, самостоятельные и решительные действия Невельского удостоились высочайшего одобрения.

Но не о заслугах Невельского говорил Муравьев, докладывая царю о работах экспедиции. Ему важно было убедить Николая в необходимости организовать всемерную оборону исследованного края и в первую очередь усилить обороноспособность Петрогтавповска.

Выслушав доводы Муравьева, царь заметил:

— Все, что ты говоришь, — хорошо, но я ведь должен посылать защищать это из Кронштадта.

— О нет, ваше величество, — ответил Муравьев, — ныне нет, кажется, надобности посылать так издалека. — И, указывая на Амур, добавил: — Можно и ближе подкрепить...

И Муравьев начал убеждать царя, что экспедиция решила вопрос об Амуре на месте и что решение это соответствует точному смыслу Нер1¥инского трактата и таким образом доказывает неоспоримое право России на Амур. Следовательно, у правительства имеются все основания разрешить плавание по Амуру русским судам, которые и доставят все необходимое для обороны Петропавловска.

— Эх, Муравьев, Муравьев, — покачал головой и благосклонно усмехнулся Николай. — Право, ты когда-нибудь сойдешь с ума от Амура...

Генерал почтительно склонился:

— Государь, сами обстоятельства указывают этот путь...

Николаи еще раз перелистал документы, представленные Муравьевым, нахмурился, потом взял перо и размашисто наложил резолюцию: написать Пекинскому трибуналу о разграничении; предложение же Муравьева о сплаве по реке Амуру запасов оружия, продовольствия и войск рассмотреть в Особом комитете.

II на этот раз амурский вопрос вызвал долгие споры среди членов Особого комитета. В конце концов сошлись на том, чтобы идти русским судам по Амуру.

Николаи I утвердил это решение.

— Плыви по Амуру, — сказал он Муравьеву. — Но смотри, чтобы при этом не ггахло порохом.

Вся Сибирь встрепенулась при вести об открытии плавания по Амуру, которого она ожидала более 160 лет.

Это решение вызвало большую радость среди всего населения края. Муравьев — именно он, а не Невельской — был героем дня.

«Генерал-губернатора Николая Николаевича Муравьева, — захлебываясь, писал особый чиновник, приставленный к губернатору, — везде встречали с восторгом, давали в честь его обеды, сочиняли стихи и песни» 23.

А когда Муравьев прибыл на Шилку, где его ждал специально выстроенный пароход «Аргунь» и караван из 76 различных судов, горное ведомство встретило генерал-губернатора торжественной иллюминацией.

Четырнадцатого мая 1854 года флотилия начала свое плавание по Шилке. К берегам реки устремились жители прибрежных мест. Громкими криками «ура» они приветствовали русские суда, плывущие к Амуру.

«Восемнадцатого мая, в 2 часа 30 мин. пополудни, флотилия вступила в воды реки Амура, — доносил тот же чиновник, одной из обязанностей которого было справедливое и точное освещение событий. — Все встали на лодках, сняли шапки и осенились крестным знамением. Генерал-губернатор, зачерпнув в стакан амурской воды, поздравил всех с открытием плавания по реке; раздалось восторженное «ура», и суда понеслись по гладкой поверхности Амура. Таким образом, после двухвекового промежутка времени патриотическими усилиями и настойчивостью Н. Н. Муравьева снова появилась флотилия на водах амурских»24.

Так Муравьев, ходатай по делам Амура, начал пожинать лавры Невельского, словно только он и был главным инициатором этого дела. И, пока генерал-губернатор с комфортом спускался по Амуру, Геннадий Иванович Невельской, этот скромный, честный труженик, .брел через горы, по грязному тающему снегу, из Петровского в Николаевск, чтобы встретить приближающуюся флотилию. Он лично хотел проверить, не грозит ли какая опасность русским судам, плывущим по Амуру.

Свыше 500 верст проплыл Геннадий Иванович навстречу флотилии и всюду договаривался с теми из местных жителей, которые могли служить русским судам лоцманами.

Вечером 5 июня Невельского нагнал специальный нарочный с извещением, что в залив Нангмар прибыли два корабля из Петропавловска и шхуна «Восток» с важными документами. Оставив людей для встречи Муравьева, Геннадий Иванович поспешил к заливу. Там он получил известие о нападении Англии, Франции и Сардинии на Россию.

Разгром турецкого флота адмиралом Нахимовым потряс западные державы. Четвертого января 1854 года они направили в черноморские воды свои военные корабли, а 27 и 28 марта объявили о состоянии войны с Россией.

Невельскому стало ясно, что до появления

вражеских кораблей в тихоокеанских водах остались буквально считанные дни. Не теряя времени, Геннадий Иванович тотчас покинул залив Нангмар и возвратился в Мариинский пост. Там он сел на байдарку и снова поплыл навстречу Муравьеву.

На седьмой версте выше Мариинского поста Невельской внезапно увидел иа повороте реки плывущую по Амуру флотилию. Геннадий Иванович встал на лодке, выпрямившись во весь рост, и обнажил голову.