Горацио Олджер - Юный капитан

– Бен отличный гребец, Мэрион. Он сделал очень доброе дело и достоин награды.

– Не сомневайся, мама отблагодарит его.

Шторм все усиливался. Еще до конца необычного ужина молнии стали сверкать почти без перерыва; гром не смолкал. Запасливый Бен, понимая, что внутри корабля непроглядная тьма, захватил свечку, и это был единственный источник света, если не считать отблесков молний.

Бен складывал пустые тарелки в корзинку, когда небо разразилось особенно яркой молнией, за которой последовал оглушительный гром, на секунду заставивший Мэрион и Джека замереть. В воздухе ощущался странный запах.

– Корабль! В него ударила молния! – вскричал Джек.

– Точно! – подхватил старина Бен. – Будто бомба взорвалась, так ведь?

Он побежал на палубу, Джек – за ним. Мэрион стояла внизу у трапа, не зная, оставаться ли здесь или подняться следом. Молния ударила в корабль у кормы, расколов деревянную обшивку от одного борта до другого, и тут же под палубой разгорелся огонь.

– Корабль горит! – всплеснул руками старина Бен. – Надо убираться отсюда, масса Джек!

– Идем, Мэрион! – позвал мальчик. – Не лучший вариант выбираться под дождь, но мы должны быть благодарны, что нам удалось спасти свои жизни.

– Еще как благодарны! – согласилась девушка. – Ах, какая ужасная молния! В жизни ее не забуду!

Дрожа от страха, она выбралась на палубу и вместе с остальными направилась к носу корабля. Спускаться было легче, чем карабкаться вверх, поэтому вскоре все трое стояли на камнях, где по ним нещадно хлестал ливень.

– Может быть, я найду вам укрытие получше, – сказал Бен. – Пошли на берег, – и старик повел ребят к месту, где оставил лодку. Вдвоем с Джеком они подняли лодку из воды и поставили вверх дном между двух камней; все трое забрались в это временное укрытие.

Так прошла ночь.

К утру шторм утих. Теперь было видно, что огонь повредил лишь небольшую часть корабля, потому что дождь потушил его прежде, чем пожар успел разгореться. Для Джека и Бена не составило труда снова спустить лодку на воду, и, когда все заняли в ней свои места, Бен начал грести в сторону суши. Лодку Джека они взяли на буксир.

– То еще приключение получилось, – заметил Джек, как только они прибыли на место. – Мэрион, я думаю, больше ты такого не захочешь.

– Это точно! – вздрогнув, ответила девушка. – Ни за что на свете не пойду снова на этот корабль…

– Хорошо хоть обломки не разгорелись, – добавил Бен.

– Странно, что окрестный народ еще не растащил корабль на дрова, Бен, – сказал Джек.

– Да люди боятся, масса Джек. Мол, морячки, которые ко дну пошли, их преследовать станут…

– Ясно. Все равно, не думаю, что этот корабль еще долго тут простоит, – и с этими словами Джек последовал за Мэрион на плантацию, чтобы подробно расспросить приемную мать о давних событиях. Едва ли мальчик представлял, какую роль в его судьбе суждено сыграть этим обломкам старого корабля…

Сент-Джон Риван был высоким, худым молодым человеком двадцати пяти лет, в характере которого сочетались коварство и трусость. Он был сыном сводного брата покойного полковника Ривана и мог похвастаться лишь немногими качествами, присущими членам этой семьи. Молодой человек жил на плантации в полумиле от залива и свободное время проводил, ухаживая за собой или катаясь на лошади, потому что, как и все южане, увлекался верховой ездой.

Все вокруг считали, что Сент-Джон богат, но на самом деле это было не так. Отец оставил ему богатую плантацию и немного денег в банке, но молодой плантатор был транжирой, а его не чающая в нем души мать – немногим лучше, так что очень скоро почти все деньги, которые кормилец оставил им, утекли, как вода. Более того, Сент-Джон мало интересовался плантацией, состояние которой без хозяйского надзора все ухудшалось, и вскоре она стала практически бесполезной.

– Сент-Джон, дорогой, нужно что-то предпринять, – говорила его мать, правда, без особой надежды в голосе. – Так больше жить нельзя.

– И что мне делать? – отвечал сын. – На плантации уже нет смысла работать, а у меня нет денег, чтобы купить другую. Держать негров становится все дороже.

– Но вчера ты сказал, что у нас осталось чуть больше тысячи долларов в банке.

– Ну да, это верно.

– Что же ты будешь делать, когда они закончатся?

– Можно взять кредит.

– Но вечно так не может продолжаться, Сент-Джон.

– Ничего, все как-нибудь уладится.

– На плантации Элис все хорошо, – продолжала миссис Мэри Риван, имея в виду мать Мэрион и Джека.

– Я знаю.

– А мы все время плетемся в хвосте. Сент-Джон, ты должен взяться за дело.

– Мама, я не рожден для работы, – угрюмо отвечал молодой человек.

– Но надо же что-то делать! – уже с отчаянием говорила его мать.

– У меня есть идея, мама. Если она сработает, все будет хорошо.

– Что за идея?

– Мне нравится Мэрион. Почему бы нам не пожениться и не объединить обе плантации? Нам всем это обеспечит безбедную жизнь.

– Я тоже об этом думала, Сент-Джон. Но здесь может возникнуть проблема…

– Думаешь, Мэрион мне откажет?

– Вполне возможно. В некоторых вопросах дочь Элис держится очень гордо и независимо.

– А я не вижу причин для отказа. Разве я не такого же положения в обществе, как и она?

– Что за вопрос! Конечно, вы равны. Но ее сердце может быть занято кем-то другим…

– Не думаю. Мэрион еще так молода.

– Ты говорил с ней об этом?

– Еще нет, но скоро собираюсь. Как назло, все время с ней рядом Джек, и у меня просто нет возможности с ней поговорить.

– Опять этот мальчишка! Когда я навещала Элис в последний раз, она все время говорила только о нем. О том, каким замечательным, как она надеется, он станет, и так далее. Будто он на самом деле ее плоть и кровь! – и миссис Риван презрительно поджала губы.

– Глупо было с ее стороны воспитать его так, чтобы он считал себя Риваном. Но я уже замутил воду.

– Что ты имеешь в виду? Ты сказал Джеку правду?

– Не совсем. Но я намекнул кое о чем его близкому другу, Дарси Гилберту, а он, без сомнения, сообщит об этом Джеку.

– Ох, Сент-Джон! He обидеть бы тебе свою тетю: она ведь хотела скрывать правду от мальчика как можно дольше и говорила, что не хочет делать ему больно.

– Все равно ему пришлось бы рано или поздно узнать правду. К тому же я не желаю, чтобы он считал себя ровней мне и Мэрион, – важно ответил Сент-Джон.

Некоторое время они молчали, затем миссис Риван тяжело вздохнула.

– Ну тогда нельзя откладывать разговор с Мэрион, – сказала она. – Что-то определенно надо делать, а если будешь медлить, Мэрион с матерью узнают о том, как плохи наши дела, и откажут тебе.