Иван Медведев - Рыцари моря

Колонисты находились ещё на пути домой, когда на остров Роанок прибыл посланный Рэли Ричард Гренвилл, доставивший продовольствие. Он очень удивился, не обнаружив оставленных им здесь больше года назад людей. Однако ничего не свидетельствовало о побоищах. Полагая, что его соотечественники отправились зачем‑то в глубь страны и рано или поздно вернутся, он приказал выгрузить запас продовольствия и оставил пятнадцать человек для его охраны. Когда год спустя Гренвилл в третий раз посетил Виргинию, он опять не застал там ни одного англичанина. Это не остановило ни капитана, ни нового губернатора Джона Уайта[3]. На берег сошла вторая партия колонистов, в числе которых были женщины и дети. Опыт первого поселения не прошёл даром Колония была лучше снабжена и состояла из обедневших крестьян, надеявшихся поправить свои дела на новой родине.

Август 1587 года ознаменовался торжесгвешгым событием: дочь губернатора подарила Джону Уайту внучку, которую нарекли Виргинией. Она стала первой англичанкойкой национальности, родившийся на Американском континенте. Предприятие начало процветать, но угроза испанского нападения на Англию и личное участие в войне Уолтера Рэли помешали развить этот успех. Колонию бросили на произвол судьбы.

Когда вышли все сроки, Джон Уайт сам прибыл в Англию за помощью. Рэли выслушал его рассказ и сочувственно развёл руками.

— Сэр, я очень сожалею, но никто не думает о конюшнях, когда горит дом.

Но для Уайта домом был остров Роанок Там он оставил жену, дочь, зятя и внучку. Поэтому в апреле 1588 года на свой страх и риск он снаряжает два небольших корабля и спешно отплывает в Америку. Команды судов состояли из людей случайных, авантюристов, судьба колонии их никоим образом не волновала. Зато они проявляли нездоровый интерес ко всем встречавшимся кораблям и скоро совсем сбились с курса. В пятидесяти милях от острова Мадейра горе–пираты заставили губернатора вступить в бой с двумя военными французскими кораблями. «Нас взяли — на абордаж, ограбили и так плохо с нами обошлись, что мы решили вернуться в Англию, и это был наилучший выход из столь тяжёлого положения», — записал в дневнике Джон Уайт.

Фаворит королевы — частый гость в нарядном доме с лилиями на фасаде. Во французском посольстве нашёл временное пристанище гонимый по всей Европе великий итальянец Джордано Бруно из Нолы. Крамольные речи остроумного безбожника, своим учением о множественности миров раздвинувшего Вселенную до бесконечности, вместе с Рэли слушали многие видные английские вельможи, в том числе Филипп Сидней — племянник графа Лейсгера и зять могущественного государственного секретаря Уолсингема. Бруно оказал огромное влияние на мировоззрение Рэли.

— Всякий, кто предпочитает простодушное незнание беспокойному знанию, слепую веру—свободной мысли, тот возводит на пьедестал глупость и поклоняется ослу, — проповедовал великий ноланец.

Англо–испанские отношения продолжали ухудшаться. В Лондоне казнили шотландскую королеву–католичку Марию Стюарт, давнюю соперницу Елизаветы I. Эта акция повергла в шок католическую Европу. Впервые в христианском мире царствующую особу кто‑то осмелился публично бросить под топор палача

Наказать англичан стало для Филиппа II навязчивой идеей. Он понимал, что война в Нидерландах далека от завершения, да и победа там вовсе не будет означать разгрома британцев. А погоня за английскими пиратами на океанских простоpax — дело малоэффективное и неблагодарное. Король решил мобилизовать все свои морские силы и высадить испанскую армию — в то время сильнейшую в мире — непосредственно на британские острова. Во всех портах Испании, Португалии и Италии закипела работа[4]. Строились корабли, свозилось вооружение и продовольствие, сосредотачивались войска.

В 1588 году в Европе ожидали исполнения пророчеств различных знаменитых астрологов. «Ясновидящие» запугивали мир страшным судом, предвещали кончину Елизавете I. Правы они оказались в одном: предсказали действительно знаменательную дату.

20 мая под звуки церковных гимнов испанский флот — Непобедимая армада — в составе ста тридцати тяжёлых военных кораблей и множества вспомогательных судов вышел в море, чтобы покарать еретиков и пиратов на Британских островах. Над флагманом развевалось знамя, освящённое самим папой римским, — предприятию придали вид крестового похода. Торжественно звонили колокола, раздавались залпы орудийных салютов. Перегруженные украшениями галеоны вытягивались на внешнем рейде Лиссабона. Башни и кормовые надстройки были расписаны яркими красками. Полотнища шёлковых знамён с изображением испанской короны, разноцветные вымпелы, ленты полоскались на ветру. Море ощетинилось пушками. Этот гигантский флот олицетворял мощь и богатство страны, в казне которой находилось три четверти европейского золота.

В тот же день в Плимуте соединились две английские эскадры —под командованием Френсиса Дрейка и лорда–адмирала Чарлза Хоуарда, штандарт которого был поднят на корабле, лично принадлежащем Уолтеру Рэли. Англичане прекрасно сознавали грозившую им опасность. Если испанцы высадятся на их островах, то малочисленная и плохо обученная английская армия не устоит. Армаду нужно остановить в море. В распоряжении британцев было всего девяносто кораблей. Негусто в сравнении с испанским флотом, но этими силами командовали Дрейк, Фробишер, Хокинс и другие опытные капитаны, которые уже давно вели каперскую войну против католиков. По своим мореходным качествам и конструкторским решениям английские корабли были совершеннее испанских.

19 июля, когда Хоуард со своими адмиралами и капитанами после обеда играл в шары, к флагману пристала пинаса наблюдения. Её капитан поднялся на борт и доложил;

— Сэр, я видел испанский флот у мыса Лизард.

Мыс находился в шестидесяти милях от Плимута. Хоуард посмотрел на Дрейка, чья очередь была метать. Прославленный пират взял в руки шар и спокойно заметил:

— У нас достаточно времени, чтобы закончить игру и после этого разбить испанцев.

Испанским флотом командовал герцог Медина Сидо- ния — знаменитый воин, но совершенно несведущий в морском деле, о чём он честно заявил своему королю. Однако Филипп только поморщился. Он не привык менять своих решений и настоял на назначении.

Рэли, члена Военного совета, Елизавета назначила ответственным за оборону побережья Девоншира и Корнуэлла. В кратчайший срок талантливый организатор укрепил прибрежные города и вооружил пять тысяч ополченцев, но, как ни рвался сэр Уолтер в бой, всё решилось без него, на море.