Джеймс Купер - Мерседес из Кастилии

— Я не смею еще утверждать, дон Луи, но признаюсь, это обстоятельство с парусами сильно смущает меня!

— Это смелая мысль! И что же, этот Колумб намерен в самом деле переплыть весь Атлантический океан в поисках какой-то неизвестной страны?

— Да, таково его намерение, и все эти семь лет он настоятельно упрашивает наш двор предоставить ему необходимые средства! Я слышал, что до этого он почти столько же времени безрезультатно молил об этом в других странах!

— Хм! — задумчиво промолвил дон Луи. — Но если земля кругла, то почему же моря и реки не стекают вниз, и если Индия, по его мнению, лежит под нами, то каким образом ходят там люди? Неужели же головою вниз, как иногда мухи, или у них на ногах когти, как у кошек?

— Допустим, что представление Колумба о земле смешно, нелепо, но какою же представляете вы себе ее?

— Плоскою, как щит того мавра, которого я уложил во время последней вылазки!

— Значит, она должна иметь предел, значит, можно дойти до самого края, где она кончается и обрывается со всех четырех краев?

— Признаюсь, я никогда об этом не думал раньше, но, вероятно, где-нибудь должно быть такое место, где, стоя на самом краю земли, можно поставить одну ногу на облака! — засмеялся дон Луи. — Хотел бы я знать, согласны ли ученые с мнением этого мореплавателя?

— Ученые, обсуждавшие все эти вопросы на особом совещании в Саламанке, расходятся во мнениях. Те, которые согласны допустить, что земля кругла, сильно опасаются, что судно, достигшее острова Сипанго с запада, не будет в состоянии вернуться обратно вследствие необходимости подъема, и я сильно опасаюсь, что Колумбу не скоро суждено увидеть свой легендарный остров. Удивляюсь, что он еще здесь. Я слышал, что он отправился в Португалию.

— Скажите, если он семь лет тщетно добивается необходимых средств, то, значит, у него есть чем жить все это время?

— Все думают, что он беден, и я знаю, что он зарабатывает средства к существованию, изготовляя географические карты!

— Право, ваши рассказы об этом человеке, патер Педро, возбуждают во мне желание побеседовать с ним; я подойду к нему и заговорю с ним!

— И ты думаешь, дон Луи, что это так просто? Христофор Колумб так горд сознанием своих великих замыслов, что короли и государи не в состоянии заставить его признать свое превосходство над ним.

— Право, это удивительный человек, и я горю нетерпением познакомиться с ним. Устройте это, патер Педро!

— Охотно! — согласился монах, и они направились к тому месту, где стоял Колумб. Однако, патер Педро не сразу отважился заговорить с ним и долго выжидал удобного момента; дон Луи не понимал этой нерешительности, и явные признаки его нетерпения и досады привлекли внимание Колумба. Он взглянул в сторону патера Педро и, узнав его, поздоровался с ним.

— Вот мы и дошли, наконец, до торжества! — начал монах.

— Да, отец мой, вы видите в этом победу креста, а я — торжество настойчивости, и внутренний голос говорит мне, что то, перед чем не отступаешь, непременно осуществится.

— Я рад, что вы упомянули о ваших планах, — заметил патер Педро. — Это позволяет мне обратить ваше внимание вот на этого молодого человека, моего родственника, который, узнав о ваших смелых замыслах, возгорелся желанием услышать о них из ваших уст, если вы соблаговолите…

— Я всегда готов удовлетворить любознательность людей предприимчивых и охотно сообщу вашему родственнику все, что он пожелает узнать относительно моих намерений и стремлений.

Все это было сказано таким тоном, что дон Луи сразу почувствовал, что не он окажет честь этому моряку своими расспросами, а, напротив, он должен себя считать польщенным тем, что он удостоит его беседой.

— Однако, вы еще не назвали мне имени вашего молодого родственника, патер Педро! — добавил Колумб.

— Его зовут дон Луи де-Бобадилья, и он приходится племянником вашей уважаемой приятельнице, маркизе де-Мойа!

— Донья Беатриса — одна из моих лучших поддержек, а любознательный, предприимчивый дух в молодом человеке всего более дорог моему сердцу. Племянник доньи Беатрисы может рассчитывать на полную готовность с моей стороны удовлетворить все его желания.

Такая речь в устах человека, зарабатывающего своим трудом насущное пропитание, такой снисходительный, почти покровительственный тон его слов поразили юношу; в первую минуту он готов был возмутиться, затем рассмеялся и в результате ответил почтительно на обращенные к нему слова.

— Судя по тому, что вас радует победа над маврами, сеньор, я думаю, что и вы, вероятно, сражались на море, если не на суше!

— Да, сын мой, и на море, и на суше; было время, когда я любил искать опасности и в бою, но с того времени, когда у меня зародились более великие замыслы, я перестал думать об этом. Много лет прошло с тех пор, как я сражался против врагов вместе с родственником моим, Колумбом младшим, и адмиралом Колумбом, моим дядей, против венецианцев. Мы дрались с зари и до заката, и я не был даже ранен; другой раз судно, на котором я находился и сражался, было сожжено неприятелем, а я вплавь достиг берега и был, таким образом, сохранен для более великих задач, — горячо добавил Колумб.

В эту ночь кастильцы и арагонцы впервые провели ночь в стенах Альгамбры. Все, кто только имел на то право, разбрелись по дворам, садам и покоям Альгамбры, любуясь и восхищаясь роскошью и сказочною красотой этого дворца. В числе других можно было видеть и Беатрису де-Бобадилья, давно уже ставшую женой дона Андреса де-Кабрера, маркиза де-Мойа. Возле нее находилась девушка, донья Мерседес де-Вальверде, ее родственница и приемная дочь, и молодой дон Луи де-Бобадилья, племянник маркизы.

— Удивительно, Луи, — сказала донна Беатриса, — что вы, столько колесивший по свету, до сих пор ничего не слыхали о Колумбе; даже при дворе у нас многие верят ему и сочувствуют его затеям.

— В том числе и вы, тетушка! — заметил дон Луи.

— Я и не отрицаю этого. Я убеждена, что этот человек призван совершить великие дела, и то, к чему он стремится, действительно грандиозно!

— Что именно вам кажется грандиозным? Намерение заставить нас познакомиться с людьми, ходящими вниз головой?

При этих словах дона Луи лицо Мерседес приняло серьезное, почти строгое выражение, и юноша, не спускавший глаз с этого прелестного лица, прочел в нем укоризну и неодобрение.

— Как видно, и донья Мерседес на стороне диковинных открытий. Повидимому, этот Колумб пользуется больше сочувствием кастильских дам, чем грандов! — заметил молодой человек.

— Это объясняется тем, дон Луи, что женщины вообще более чутки, более восприимчивы ко всему отважному, — сказала Мерседес.