Говард Пайл - Пираты южных морей

— Это ты можешь рассказывать какой-нибудь сухопутной крысе, — отозвался моряк, — авось она тебе и поверит. Но втереть очки капитану Бенни Уиллитсу не так-то просто. И какова же, осмелюсь спросить, причина, по которой эти двое напали на столь безобидного парня, коим ты тут прикидываешься?

— Это мне не известно! — вскричал Джонатан. — Но позволь рассказать тебе, как все произошло. Знай же, что я являюсь членом христианской общины квакеров в Филадельфии. Сегодня я впервые прибыл в Кингстон и повстречался с юной леди весьма привлекательной наружности, которая вверила мне сей шарик из слоновой кости и попросила несколько дней подержать его у себя. Один лишь вид безобидного шарика — в котором сам я не могу углядеть ничего, что взывало бы к насилию, — как будто сводил этих людей с ума, и они в ярости накидывались на меня, чтобы убить. Клянусь, это чистая правда! Поверишь ли ты, что столь заурядная безделушка способна стать причиной таких несчастий?

Горящий корабль

Говоря все это, Джонатан держал перед глазами моряка предмет, загадочным образом вызвавший столько злоключений. Однако стоило взору капитана Уиллитса упасть на шарик, как с моряком произошла разительнейшая перемена. Его румяные щеки потускнели и пожелтели, пухлые губы отвисли, а взгляд остекленел. Он поднялся и с выражением величайшего изумления уставился сначала на нашего героя, а затем на шарик из слоновой кости в его руке; Джонатану показалось, что его собеседник словно бы одновременно лишился рассудка и дара речи. Наконец, когда юноша убрал вещицу обратно в карман, моряк медленно пришел в себя, хотя это и стоило ему значительных усилий, и глубоко, во всю мощь легких вздохнул. Уголком своего шарфа из черного шелка он утер внезапно взмокший лоб.

— Что ж, дружище, — наконец выдавил из себя капитан переменившимся голосом, — ты и вправду пережил удивительное приключение. — И добавил после еще одного глубокого вздоха: — Да, черт подери! Скажу тебе, что по лицам читать я умею очень хорошо. Думаю, ты парень честный, и я склонен верить каждому твоему слову. Тысяча чертей! Мне очень жаль тебя, и я помогу тебе выпутаться из этой передряги.

Первым делом, — продолжал моряк, — надо избавиться от трупов. Ну, с этим, я уверен, проблем у нас не возникнет. Одного мы завернем в ковер, а второго — вот в это покрывало, которым накрыта кровать. Поскольку гавань не так уж и далеко, мы без труда дотащим обоих дотуда и бросим в воду. Никто и не догадается, что произошло. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе не стоит уходить отсюда, бросив трупы, ибо, если их вскоре обнаружат, ты можешь влипнуть в крупные неприятности.

Подобные рассуждения показались нашему герою, в его теперешнем отчаянном положении, столь здравыми, что он не возразил против них ни единым словом. И обе безмолвные жертвы нынешней ночи были упакованы в тюки, со стороны совершенно не выглядевшие зловещими.

Итак, Джонатан взвалил на плечо ковер с джентльменом-коротышкой в черном, а капитан — иностранца, после чего они вместе спустились по темной лестнице и вышли на улицу. Здесь капитан взял на себя роль проводника и возглавил экспедицию. Миновав несколько переулков и улочек, время от времени останавливаясь передохнуть, ибо ноши у обоих были громоздкими и тяжелыми, соучастники в конце концов достигли гавани, причем никто ни разу не задал им никаких вопросов и, судя по всему, даже не заподозрил ничего дурного. Один из причалов дальше прочих выдавался в море. Туда-то моряк и направился, и Джонатан последовал за ним. Так они шли по пирсу, то и дело спотыкаясь о болтающиеся доски, пока наконец не достигли места, где глубина была достаточной для осуществления их замысла. Здесь капитан сбросил свою ношу в темные и загадочные воды, и Джонатан последовал его примеру. Со зловещим и тягостным всплеском тела погрузились в стихию, и там ковер и покрывало, в которые они были завернуты, развязались и всплыли на поверхность, и приливом их медленно понесло прочь.

Джонатан стоял и безучастно смотрел, как исчезают сии последние свидетельства двух его непреднамеренных убийств, и вдруг почувствовал, что чьи-то руки с невероятной силой обхватили его сзади. В сих объятиях локти его оказались плотно прижаты к бокам, и какое-то время юноша стоял совершенно беспомощный и пораженный, а над самым его ухом раздался голос капитана:

— Ты, проклятый квакер-убийца, я получу этот шарик, или ты умрешь!

Слова эти произвели на Джонатана эффект холодного душа. Он тут же принялся высвобождаться с безумным неистовством, вызванным одновременно ужасом и отчаянием. Его усилия оказались столь поразительными, что не единожды наш герой почти что вырывался, однако снова и снова сильные руки нападавшего удерживали его в своей хватке, словно в железных тисках. Одновременно противник Джонатана предпринимал частые, но безуспешные попытки засунуть руку в карман его брюк, где лежал шарик из слоновой кости, при этом сыпля сквозь зубы чудовищными проклятиями. Наконец, так и не добившись успеха в овладении вещицей да к тому же потеряв всякое терпение от сопротивления своей жертвы, он попытался приподнять Джонатана, явно намереваясь затем швырнуть его оземь. И сие, несомненно, удалось бы злодею, не угоди он каблуком в щель между разболтанными досками пирса. Оба немедленно рухнули ничком, причем Джонатан оказался сверху, хотя и все так же заключенный в железные объятия. Герой наш почувствовал, как затылок его что есть силы ударился о плоское лицо капитана, и тут же услышал, как череп его противника издал ужасающий треск, словно яичная скорлупа: капитан, несомненно, стукнулся о какое-нибудь бревно или полено. В неистовой схватке они приблизились к самому краю пристани, и в следующий миг в окружении тучи брызг Джонатан рухнул в воды гавани, почувствовав, что враг отпустил его.

Оказавшись в воде, юноша немедленно пришел в себя и, будучи весьма неплохим пловцом, без труда достиг причала и схватился за покрытую слизким морским мхом поперечину деревянной лестницы, поднимавшейся от воды вверх.

Мертвецы не болтают

Вновь достигнув суши, Джонатан оглянулся, стараясь определить, откуда последует следующее нападение. Однако он стоял на причале в полнейшем одиночестве, кругом не было ни души. Поверхность воды волновалась, словно в глубине ее что-то происходило. Юноша подождал некоторое время, но капитан, несомненно оглушенный тем мощным ударом по голове, так больше и не поднялся из поглотившей его стихии.

Мирно и ослепительно сиял лунный свет, и, за исключением отдаленного шума города, ни один звук не нарушал тишины и покоя благоуханной тропической ночи. Прозрачные воды, освещаемые ярким светом луны, плескались о пристань. Кругом царило полнейшее спокойствие, окутанное глубоким безмолвием.