Дончо Папазов - Под парусом через океан

Странно, но я ни с кем и ни с чем мысленно не продаюсь. Никаких щемящих душу воспоминаний или мрачных предчувствий. Мне легко и весело. Смотрю лаг – четыре с половиной узла.

Ветер все крепчает.

Нас атакуют акулы. Ведут себя прямо-таки вызывающе.

Волнение небольшое, и пока не похоже, чтобы оно усиливалось. «Джу» идет отлично. Румпель легок, и остается надеяться, что у нас не будет проблем с пару. сами.

На фордевинде и бакштаге ход оказался ниже моих ожиданий. Жаль – до самой Кубы будем идти на этих курсах.

Ветер еще усиливается. Волны ударяют в борт, но пока не заливают нас. Опускаем стаксель. На одном гроте делаем четыре узла! Браво! Оставляем за кормой милю за милей.

Если дела пойдут так и дальше, то к закату мы увидим знаменитую Тарифу и сделаем поворот, чтобы пересечь Пролив. Именно между Тарифой и Танжером находятся водовороты. Их описывали еще в древности. Они указаны на всех картах. Мне рассказывали о них немало ужасов, и мое сердце сжимается от предчувствий.

Вот и Тарифа. Обычный приморский городок. Зажигаем сигнальные огни и поворачиваем. Течение уже изменило свое направление, но при таком ветре нам все нипочем.

Курс на Африку. Прямо против нас мигают огни Танжера. У меня такое чувство, что я когда-то уже переплывал Пролив. Мы сменяем друг друга на румпеле через пять часов. До сих пор ничего интересного, ничего из ряда вон выходящего. Очень крепкий ветер, прекрасный ход – чего же еще?!

Ход выше всяких ожиданий. Я раздумал бросать якорь.

На нашем плане показаны старые испанские и английские крепости по берегам. Крестиками обозначены затонувшие корабли. Их достаточно много, и у меня нет никакого желания войти знаком «+» в карты и справочники.

Водоворот? Ведь я видел, что прямо по курсу беспорядочно пенятся барашки! Вот она, неопытность. К тому же я слишком увлекся картой…

По правде сказать, эти знаменитые водовороты не так уж страшны. Немного беспорядочной качки и соленых брызг. Я представлял себе нечто гораздо более грозное.

Вспоминаю водовороты на реке Струме. Этой весной в большую воду мы с несколькими друзьями создали новый вид спорта – проплыли в ластах и мотоциклетных шлемах через пороги и водовороты. Один водоворот закрутил меня и несколько минут колотил о камни. Я едва выбрался на берег и потом целую неделю еле волочил ноги.

По сравнению с нашими гибралтарские водовороты просто пустяк. Даже такая скорлупа, как «Джу», проходит их, не зачерпнув и стакана воды.

Стемнело. Там и сям огни кораблей. И совсем близко – огни Танжера.

Когда мы подошли к Танжеру, течение было встречным. Ветер ослабел (африканский берег явно подветренный), и мы застряли против входа в порт.

Почти не движемся. Начинаем нормальные пятичасовые вахты. Юлия первая. В 12 часов ночи она ляжет спать.

Первая ночь на «Джу» в открытых водах. Видимость идеальная. Небо усыпано звездами. Мои мысли об океане. Как он выглядит? Какова волна? Все утверждают, что океанские волны большие и пологие, как холмы. И гораздо менее опасны, чем черноморские. А течение? Нам не приходилось подолгу бороться с течением. Справимся ли? Достаточно ли для океана моих скромных познаний в навигации?

Юлия, судя по всему, не задается этими вопроса мм и спит, как младенец. Течение слабеет и постепенно меняет свое направление. Мы снова несемся при полных парусах – гроте и стакселе – в сторону Эспартеля. Я уже вижу маяк и держу курс прямо на него.

В 1 час 30 минут мы проходим в полусотне метров от мыса, на котором высится маяк, и вступаем в Атлантический океан.

Я решил не будить Юлию ради этого торжественного и долгожданного мига. Ей гораздо важнее как следует отдохнуть. Океан мы будем наблюдать еще около трех месяцев.

Впереди у нас 4400 миль до Сантьяго-де-Куба. Если учесть неизбежные отклонения и снос из-за ветра на юг, то получится гораздо больше.

Отмечаю вступление в океан глотком виски и сигаретой.

Ветер свежий. Волна средняя. Лучшая погода для плавания под парусом. Океан явно решил очаровать меня. Думается только о хорошем. Я почему-то уверен в успехе.

Несмотря на то, что уже поздно что-либо поправить, начинаю упорно вспоминать, какие из пожиток мы забыли во время подготовки, и, к великой своей радостна ничего не могу припомнить. Нелишне заметить здесь, что мы строго придерживались списка обязательного снаряжения спасательной лодки, регламентированного конвенцией СОЛАС-60. Сверх него мы захватили секстант, транзистор и хронометр, что, надеюсь, успеет взять с собой и всякая догадливая жертва кораблекрушения.

Сижу на носу и думаю о Яне. Ей был месяц, когда мы втроем отправились на одно из первых собеседований о будущей экспедиции. Яну повсюду возили в коробке из-под сигарет.

Мы оставили ее в машине, попросив лежать смирно и, не плакать, так как это очень важно для исхода дела. Когда мы вернулись, она безмятежно смотрела на нас своими огромными глазами и улыбалась.

Милая Яна. И на твои плечики легла доля хлопот по экспедиции. Сколько раз ты терпеливо дожидалась нас в своей коробке перед подъездами разных учреждений!

Впервые с такой остротой осознаю, что мне будет очень тяжело без нее. Плохо расклеиваться в самом начале. Никакой радости и облегчения от того, что мы наконец-то в море.

Не смею взглянуть в глаза Дончо. Он занят чем-то своим, мурлычет под нос какую-то песенку, время от времени вопрошает: «Юлия, это, кажется. Тарифа?», «Как ты думаешь, водовороты очень большие?» Правда, это в основном риторические вопросы…

Послеобеденные часы тянутся медленно. Пытаюсь не думать о Яне, но безуспешно. Знаю, что пора включаться в режим, чем-то заняться, но ничего не могу с собой поделать. Меня не интересует ни то, где мы находимся, ни то, куда и с какой скоростью идем. Но сажусь на румпель.

Ветер взялся за нас всерьез. Наша оранжевая шлюпка рвется вперед. Чувствую на губах первые соленые брызги. Вместе с ними приходит и успокоение. В голове уже не стучит неотвязное: «Яна! Яна!»

– Водоворот! – кричит Дончо.

Кругом кипят пенные барашки. Но это не так уж внушительно. На лице Дончо написано разочарование. Сумерки сгущаются, и мы зажигаем фонарь. Наши пожитки в полном беспорядке. Кое-как отыскиваю сухари и флягу с водой. Грызем сухари, поглядывая друг на друга, и вдруг беспричинно начинаем хохотать.

Надеваю свитер и непромокаемую куртку. Встаю не свою первую вахту. Мы еще не знаем, что пятичасовая вахта – это непосильное испытание.